Сочинительство сказок. Андрей Ветер

А что это значит? Разве увлекусь я обезьяной или дрессированным крокодилом?

      – Это не разговор! И вообще я почти никого из вас не видел никогда… Столько женщин! Да я и мечтать не мог о таком количестве!

      – Это не оправдание, Муж. Мы тебя видели, мы тебя полюбили. А то, что ты об этом не знал, совершенно нас не интересует. Нам о тебе рассказывали, мы о тебе мечтали… Впрочем, ты, кажется, имеешь что-то сказать.

      – Да, – Сергей Павлович поднялся с места. – Девушки и Женщины, прошу вас внимательно меня выслушать. Кажется, я начинаю понимать, что здесь происходит… Дело в том, что человек я весьма одинокий. Таких много на земле, но, собственно говоря, не в одиночестве дело. Беда моя в том, что я бесконечно боюсь жизни. Она меня пугает, страшит всеми формами своих проявлений. Я собираю по крохам мои силы, чтобы хоть как-то уменьшить ужас существования. Стараюсь отвлечься, забыться. Я окунаюсь в общество прекрасной половины человечества, потому что при этом происходит некоторое успокоение. Возможно, что связано такое влияние только с природой женщин, я имею в виду их материнство, нежность, умение погладить по голове, сокрыть под крылом. Но чтобы обратить на себя внимание Женщины, нужно быть по возможности привлекательным. Я писал стихи, мне приходилось рисовать, музицировать. Мне просто необходимо было постоянно притягивать к себе взоры Женщин, иначе я остался бы один и спятил бы… Простите меня, если вы считаете меня виновным в ваших душевных болях. Я помогу, если вы подскажете, где сидит заноза. Я попробую помочь… Я брал от Женщин ласку, тепло, уют. Мир показал мне свое второе лицо, и я понял, что он не так уж угрюм. Однако потом меня посетила другая мысль, которая сделала моё положение еще более ужасным и безнадежным. Мне подумалось, что вам тоже страшно жить. И тогда я стал еще более нежным с вами, чтобы вам стало лучше и легче. Однако вы принялись любить меня с особым усердием… Что я могу поделать теперь? Чем загладить вину мою? Я никому не причинял зла и дарил только доброе отношение, но из него почему-то произрастали колючие кустарники. Я рассказывал о любви, о красоте, но вы принимали слова мои за скрытое объяснение в любви…

      Сергей Павлович продолжал говорить, и слова его постепенно становились сочнее, красочнее. Он объяснил сидевшим перед ним, что страх его порой становится так велик, что пропадает сон, отнимаются холодеющие ноги, ногти на пальцах рук принимают фиолетовый оттенок, а голова норовит зарыться куда-нибудь подальше, подобно страусиной. Именно в такие минуты возникает у него желание прокричать заветные слова.

      – Мама! – и спрятаться в тёплых успокоительных руках.

      – Папа! – и ощутить себя за неприступной стеной.

      Однако нет папы с мамой. Есть одинокий человек по имени Сергей Павлович, который сам не уверен в том, что он есть он, что он – именно такой, каким себе кажется, что разыскивает он свою, как принято говорить, половинку. Копает повсюду, копает без устали. Теперь уже так глубоко зарылся, что вылезти нет мочи.

      И он