Житие преподобного Паисия Святогорца. Анонимный автор

жизнь в каливе.

      Старцем каливы святого великомученика Димитрия после кончины упомянутого иеромонаха Неофита был его благоговейный послушник – Дионисий, иеромонах и духовник. Вот его-то «послушником» и был встретившийся Арсению иеромонах.[102] Он постригся в монахи, чтобы не идти на войну, потом служил на приходе в Афинах. Жил он шалтай-болтай и отличался явным мирским духом – до такой степени, что имел в келье радиоприёмник. Будучи намного младше старца Дионисия, он не ставил его ни во что, дерзко и грубо с ним разговаривал и заявлял: «Я тут старец, а ты – послушник!» Когда Арсений стал жить в их каливе, этот иеромонах относился к нему как к слуге – до такой степени, что давал ему стирать своё нижнее бельё. Старец Дионисий жаловался на этого иеромонаха Арсению и просил: «Он мне уже всю печень проел, Арсений. Оставайся здесь, чтобы меня похоронить». Арсений собрался уже уходить, но, узнав об этом, иеромонах начал ему угрожать: «А известно ли тебе, что я знаю всех на Святой Горе? Попробуй только уйти! Поверь, что уж я-то постараюсь, чтобы тебя не взяли ни в один монастырь, ни в один скит и ни в одну келью!»

      Наконец через четыре месяца этот иеромонах отправился в «турне» со святыми мощами по городам Греции. Арсений тут же ушёл из Нового скита. Был август 1953 года.

      Впоследствии, вспоминая о своих больших злоключениях в начале монашеской жизни, преподобный Паисий писал: «Когда я шёл в монахи, то никакой помощи ни от кого не получил. В те годы на Святой Горе было две тысячи отцов – но в какие же руки я попадал! Я был измучен и поджарен со всех боков. Можно было бы остаться в любом из пройденных мною мест, но я боялся опасностей, видя свою немощь. Я благодарен каждому из тех, кто встретился мне тогда на пути. Возможно, пройдя через все эти муки в новоначалии, я расплатился за то, что мучил своих родителей, когда был ребёнком. Кто сейчас знает, как им пришлось тогда со мной намучиться?»

      В одном из своих исполненных мудрых советов писем к новоначальным монахам преподобный объясняет, что побудило его к написанию: «У меня и правда болит сердце за новоначальных монахов, и я действительно очень хочу им помочь. Когда сам я был новоначальным, то пережил множество страданий и злоключений, пока не нашёл то, к чему стремилась моя душа. Конечно, в моих злостраданиях не виновен никто из людей. Виноваты в них только мои многие грехи. И, возможно, теми страданиями я расплатился хоть за некоторые из них. А вторая причина моих злоключений в начале монашеского пути – моя деревенская неотёсанность. Я ведь вверял себя первому встречному. За всё благодарю Бога: всё, что произошло со мной, очень мне помогло. Помимо сбитой с меня этими ударами ржавчины ветхого человека, помимо драгоценного опыта, злострадания ещё и умягчили моё жёсткое сердце. Потому сейчас я могу с болью молиться за новоначальных и просить, чтобы они сразу же попали в пригодные условия и принесли благие плоды – в соответствии с призванием каждого».[103]

      Глава V. В священной обители Эсфигмен

      Монастырь Эсфигмен (архив

102

Этот иеромонах незадолго до описываемых событий был исключён из числа братии решением суда монастыря святого Павла (№ 31/20 от 20.04.1957). Родом он был не из Янины, а из Каламаты. – Прим. греч. изд.

103

См. Старец Паисий Святогорец. Письма. С. 21.