Саквояж со светлым будущим. Татьяна Устинова

Веселовский, – в тон ему ответил молодой человек.

      Весник опять захохотал.

      – Дим, ты что, не узнаешь? Он ведет все ток-шоу! Вот если есть ток-шоу, которое все смотрят, значит, его Веселовский ведет!

      – А почему вы Дима, если вы Аркадий?

      – Я по паспорту Дима, а по работе Аркадий.

      Конечно, в конце концов они друг друга узнали, сто раз встречались в Останкине и на различных светских мероприятиях, и если в первую минуту еще осторожничали, то сейчас стало ясно, что здесь, в кабинете Ильи Весника, собрались все свои – звезды и великие люди.

      Игорь Веселовский и впрямь вел многочисленные передачи, хотя Родионову всегда было не слишком понятно, как это так. С его точки зрения, один человек может вести только одну программу, а на остальные можно понабрать других людей, но, видимо, на телевидении все было не так уж просто.

      Должно быть, кадров там не хватало.

      Должно быть, руководство и не знало, где их взять, кадры-то. Нелегкое это дело – программу вести. Нелегкое и неблагодарное.

      Игорь плюхнулся обратно на диван и закурил невиданную сигарету. Она была длинная, коричневая и странно пахла.

      – Может, виски кому налить? – спросил Весник и опять захохотал. – Или рому ямайского?

      Присутствующие от рома и от виски отказались – еще одна черта современного делового человека, который просто так среди дня ни за что пить не станет, ибо голова должна быть трезвой, сердце спокойным, а руки… впрочем, руки значения не имеют. Феликс Эдмундович Дзержинский, придумавший эти самые сердца, руки и головы, может спать спокойно. Между прочим, Родионова всегда поражала некоторая «анато-мичность» афоризма великого революционного деятеля и пламенного борца, чрезмерное количество в нем членов и частей человеческого тела!..

      – Мы с Игорьком когда-то работали вместе, – поделился Весник, – в незапамятные времена, еще когда Верховный Совет был и Хасбулатов незабвенный. А потом он в звезды вышел, а я… в чиновники угодил.

      – Хасбулатов вышел? – спросил Родионов, во всем любивший точность.

      – Да ладно тебе! – сказал Веселовский с укором. – Какой ты чиновник! Все же знают, что ты гений, а не чиновник.

      – Да ладно, что я за гений! Вот ты – другое дело!

      Родионов понял, что какое-то время они будут друг друга безудержно хвалить, и хорошо бы, чтобы его похвалили тоже – во-первых, в соответствии с правилами игры, а во-вторых, это приятно.

      – Вот кто у нас настоящий гений, – словно бы прочитав его мысли, воскликнул Весник, – вот кто карьеру сделал до небес! Из женщин его одна Донцова по тиражам опережает, а мужиков таких и вовсе нет!

      Родионов скромно потупился. Вступать в ответные славословия ему было лень. Можно и пропустить. Невелики шишки.

      – Аркадий, а вот скажите, в последнем романе, ну, который «Приют зла»…

      – «Обитель», – поправил Родионов, очень польщенный тем, что телезвезда знает название его книги и, кажется, даже читала, то есть читал, – «Обитель зла»!

      – Да-да, «Обитель»! Из-за чего он убил?

      – Там