Хозяйки судьбы, или Спутанные Богом карты (сборник). Мария Метлицкая

другу полезны и наверняка не жалеют о проведенном с пользой для обоих времени. Милочка сидела оцепенев, опустив глаза в пол. Потом она тихо спросила:

      – Значит, встречаться мы больше не будем? Анатолий почти возмутился:

      – Ты о чем? У меня жена вот-вот родит! Роддом, ребенок, коляски, кроватки! Ты что, не понимаешь, что мне будет не до тебя? И не придумывай себе ничего такого. Скажи еще спасибо, время неплохо провели, вроде должна быть всем довольна. – Анатолий откинулся в кресле и хохотнул.

      – А деньги? – побелевшими губами прошептала Милочка.

      – Какие деньги? – удивился Анатолий. – Или ты считаешь, что я тебе что-то должен? В твоем возрасте за это приплачивают, дорогая. И вообще, сидишь тут в антиквариате, как сыр в масле – дача, квартира, удовольствия, – и еще денег хочешь. Некрасиво получается!

      – Уходи, – твердо сказала Милочка.

      – Уйду, не волнуйся, не задержусь. – Он встал и вышел, громко хлопнув дверью.

      До вечера Милочка так и просидела в кресле не вставая. А потом на халат набросила жакет, спустилась в гараж и завела мотор «жигуленка». Утром ее нашел сосед – уже почти остывшую. А через неделю у Анатолия родилась дочь. По странному стечению обстоятельств его жена назвала дочь Людмилой, хотя производных у этого имени много: девочка могла оказаться и Люсенькой, и Людочкой, и Люлечкой – совсем не обязательно Милочкой.

      В общем, закон природы – если где-то что-то убыло, то в другом месте обязательно прибудет.

      Зика

      Сейчас, оглядываясь назад, я со стыдом вспоминаю, каким наглым, невоспитанным и циничным подростком я была. Откуда? И это у моей-то интеллигентной и терпимой мамы, жалеющей всех и вся не только на словах, но и в делах, спешащей на помощь немедленно всем, кто в этом нуждался. Впрочем, отца, как и меня, раздражали ее бесконечные одинокие и несчастные родственники и подруги.

      – «Убогие» к тебе льнут, – неприязненно бросал ей отец. Но он-то, в отличие от меня проживший жизнь, все же это принимал. Поддержку и понимание в мамином доме находили многие, и одной из них была Зика. На самом деле она, конечно, была не Зика, а Зинаида Романовна. Но Зика – так я называла ее в детстве – прочно прилепилось к ней до конца ее жизни. Зика была маминой дальней родственницей, в общем-то какая-то седьмая вода на киселе, и, думаю, если бы Зикина жизнь сложилась более-менее благополучно, мама бы так не опекала и не привечала ее.

      В детстве я Зику милостиво терпела, а будучи подростком с кривой физиономией и мерзкой улыбочкой, принимала ее жалкие дары – пакетик сосучек «Барбарис» и шоколадный батончик с царственным названием «Пралине». Вручив мне это и поохав на тему, как я выросла и похорошела, Зика и мама уединялись на кухне, где мама обязательно кормила Зику обедом, а потом они долго, часами, пили чай. Зика удивлялась:

      – А почему Танечка с нами не обедает?

      – Она поздно завтракала, – отмахивалась мама. На самом деле она боялась моих козней и хамских выпадов.

      По-моему,