Муза. Джесси Бёртон

потянулась за второй сигаретой, но потом, видимо, передумала.

      «А в одиночестве вы бы уже выкурили на три сигареты больше», – подумала я. Быстро взглянув на меня, Квик подняла с тарелки стальной купол, и под ним обнаружился пирог с лимонным безе.

      – Поешьте чего-нибудь, мисс Бастьен, – предложила она. – Смотрите, сколько тут еды.

      Я принялась за свой кусок пирога, а вот Квик не проглотила ни крошки. Похоже, все это было у нее с рождения – сигареты, заказы по телефону, поверхностные наблюдения. Я представила себе, как она, двадцатилетняя, вела разгульную жизнь в Лондоне в гламурном антураже, этакая кошечка в разгар бомбардировок. Я составляла себе ее образ по Митфорд и Во[11], окутывая ее фигуру пальто в стиле недавно открытой мною Мюриэл Спарк. Возможно, так проявлялось тщеславие, внедренное в меня моим обучением, которое слегка отличалось от модели, используемой в частных английских школах, где изучали латынь и греческий, а мальчики играли в крикет. Так или иначе, я страстно желала, чтобы эксцентричные, уверенные в себе люди обогатили мою жизнь; мне казалось, я заслуживаю общения с ними – с людьми, как будто сошедшими с книжных страниц. Квик даже не нужно было что-либо делать, настолько я была готова к такому общению, так жаждала его. Поскольку прошлое представлялось мне скудным, я начала сочинять себе фантастическое настоящее.

      – Ваша заявка меня очень заинтересовала, – произнесла Квик. – Вы очень хорошо пишете. Очень хорошо. Вероятно, вы были одной из лучших студенток своего университета. Должно быть, вы считаете, что слишком хороши для секретарской работы.

      Холодок испуга пробежал у меня по телу. Значит ли это, что она готова отпустить меня, что я не прошла испытания?

      – Я очень признательна вам за предоставленную возможность здесь работать, – сказала я. – Ведь это такое замечательное место.

      В ответ на льстивые слова Квик покривилась, и мне стало интересно: что же она хотела услышать? Я взяла булочку и взвесила ее на ладони. Весом и размером она была как небольшое сумчатое животное, и мне инстинктивно захотелось ее погладить. Тут я ощутила на себе взгляд Квик и решила вместо этого ковырнуть пальцем корочку.

      – А какого рода произведения вы бы хотели писать?

      Я подумала о листе бумаги, вставленном в печатную машинку в соседней комнате.

      – Главным образом стихи. В один прекрасный день я хотела бы написать роман. Я все еще жду подходящего сюжета.

      Квик улыбнулась.

      – Не ждите слишком долго.

      Услышав от нее такую рекомендацию, я испытала облегчение, ведь обычно каждый раз, когда я сообщала людям о своем желании писать, они начинали убеждать меня, что их жизнь могла бы стать отличным сюжетом для романа.

      – Я серьезно говорю, – продолжила Квик. – Не нужно простаивать без дела, ведь никогда не знаешь, что может на тебя обрушиться.

      – Я не буду, – пообещала я, обрадованная ее настойчивостью.

      Она откинулась на спинку кресла.

      – Ты мне напоминаешь кое-кого, с кем я когда-то была

11

Писатели Нэнси Митфорд и Ивлин Во, известные остроумцы и близкие друзья, оставили обширную переписку.