Лягушка на стене. В. Г. Бабенко

радостно заулыбались и замахали автоматами, – вьетнамские коллеги сказали, что в приграничной местности очень много леопардов. Вот мы и решили, поехать сюда, определить их численность. А заодно и поохотиться. Но я вижу, что леопардов здесь маловато будет.

      Он с досадой посмотрел на несъеденного Леонида Степановича и пошел к машине.

      – Жду вас вечером на стационаре, – сказал он на прощанье.

      Машина тронулась. Леонид Степанович посмотрел ей вслед и увидел, как ружейные стволы втягиваются внутрь: «ежик» лысел прямо на глазах.

      Леонид Степанович побродил по лесу еще пару часов, больше никого не добыл и повернул назад.

      В джунглях, окружающих деревню, птицы по-прежнему пели редко, зато постоянно слышались выстрелы: то сухие – американских винтовок, то гулкие, ружейные, а то и автоматные очереди. Пальба шла повсюду: казалось, невидимые части ведут изнурительные позиционные бои. Объяснялась эта лесная канонада просто: за 30 лет практически не прекращающихся войн на Вьетнамской земле скопилась масса разноплеменного огнестрельного оружия, начиная с французского и кончая китайским. Привычным элементом ландшафта было множество армейского металлолома, и в частности блестящих, не ржавеющих алюминиевых обломков сбитых американских самолетов.

      Практически каждый житель деревни имел свой «ствол», при помощи которого он промышлял в джунглях. А так как в этой стране не было никаких правил и запретов на добычу дефицитного протеина, то стрельба велась круглосуточно и круглогодично.

      Вдоль стен удачливых охотников на веревках гирляндами висели черепа добытых животных. Коллеги-териологи пытались выпросить некоторые образцы для музея, но вьетнамцы, для которых эти костяки служили талисманами, ни за какие блага (даже за новые туристические ботинки) не отдавали их.

      Ценный белок промышляли не только мужчины, но и женщины. Утром, идя на прополку рисового поля, вьетнамки вешали за спиной небольшую глубокую корзину и по дороге или во время работы собирали туда мелкую живность: лягушек, улиток, рыбок, обитающих на мелководных рисовых чеках. А вечером из этого готовился ужин.

      По мере приближения к деревне выстрелы стали чаще и громче: мальчишки, которым родители запрещали ходить далеко в джунгли, стреляли прямо у околицы.

      Дорога спускалась прямо в ложбинку, на дне которой тек ручей. Автомобильная колея проехавшего «уазика» с профессором-звероловом пересекла водную преграду вброд, а для пешеходов был построен легкий мостик из трех стволов бамбука. На мостике, над заводью стоял одинокий седеющий вьетнамец в шляпе-зонтике из рисовой соломы, и с деревянным, полированным, изящным, как скрипка, арбалетом за спиной, и задумчиво смотрел в воду.

      Леонид Степанович, подходя к переправе, невольно залюбовался этой картиной, словно сошедшей с древней китайской гравюры: возвращающийся домой охотник на миг остановился в бамбуковой роще у прозрачного ручья. Некоторую дисгармонию в эту