Варан. Марина и Сергей Дяченко

швартовались купцы – в основном поставщики продуктов для гостей и корма для их животных.

      На главной площади через день кого-нибудь казнили. Чаще всего – за разбой или подозрение в разбое; тем не менее, новые охотники за кошельками прибывали на Круглый Клык каждый день – в толпах челяди. Поэтому грабителей на темных улицах не становилось ни больше, ни меньше.

      Иногда казнили за распространение фальшивых денег. Отцу Варана однажды всучили поддельную бумажку с нарисованной радугой; отец тут же вызвал стражу, но мошенника так и не поймали.

      – Чтоб его Шуу отрыгнула! – кипятился отец. – А если бы я не заметил и купил на нее что-нибудь? Меня бы повязали, так, что ли?

      – Полреала, – успокаивала его мать. – Обидно, ну да не конец же сезона!

      Варан видел родителей редко. И всякий раз не находил времени, чтобы поговорить с отцом. Как тут подступиться? «Здравствуй, папа, я женюсь»?

      Они с Нилой никогда не говорили о любви, о свадьбе, о будущей жизни. Они говорили о змейсах, рудниках, магах, звездах, видимых только в сезон, о потайных письменах, об Императоре, подводных пещерах и драгоценных камнях.

      В те редкие дни, когда охотники до верховых прогулок не шли сплошным потоком, Варан с Нилой выбирались на базар. Нилу, как настоящую горни, вечно тянуло в ювелирные лавки. Хозяева ее, как правило, знали, позволяли войти, рассмотреть товар, иногда и примерить; Варан поначалу стеснялся, стоял на пороге, не решаясь приблизиться к разложенным на бархате драгоценностям. Потом осмелел.

      А посмотреть было на что. На высоких столах разложены были граненые, оправленные в золото и серебро камни – но не цветные камушки, которых полным-полно на Малышке и которыми украшены были Нилины штаны. Нет – эти были настоящие, почти живые, из тех, что попадаются рудокопу один раз за всю жизнь.

      Такие камни хранят владельца, лечат его от головной боли, придают силу и продлевают жизнь. Каждый такой камень имеет свое имя. Говорят, что они способны совокупляться и производить себе подобных, но в это уж ни Варан, ни Нила не верили. Зато легко можно было убедиться, что внутри каждого камня живет свой собственный огонек – белый, голубой или желтый. Варан и Нила часами могли стоять у раскладки, глядя, как колышутся, сжимаются и расширяются бьющиеся сердца камней.

      При них покупали украшения стоимостью в пятьдесят, сто, тысячу реалов; Варан видел, какими глазами смотрела Нила на молодых и старых аристократок, становившихся обладательницами сокровищ.

      – Ты все равно красивее, – говорил он убежденно.

      – Разумеется, – отвечала она без тени смущения. – И потом, где бы мне это носить? В рудниках?

      Они уходили, и Варан решал про себя, что больше в ювелирные ряды – ни ногой; тем не менее проходило несколько дней, они с Нилой шли на базар, и от рядов с шелками, фруктами, безделушками на память, железными и деревянными вещами снова прибивались к ювелирам – почти против собственной воли.

      У Нилы была любимая игрушка – ожерелье с белыми и голубыми камнями. Варан знал, что всякая прогулка на базар непременно закончится возле этого ожерелья; хозяин