Варан. Марина и Сергей Дяченко

руки держась за гладкое древко. Нила молчала, ничего не объясняя. Глаза ее, вечно прищуренные, в полумраке наконец-то открылись, и каждый зрачок казался входом в шахту.

      – Это гостевой путь, – сказала Нила глухо, будто удерживая слезы. – Мы по нему посетителей возим. Он вдоль берега идет, по краю, поэтому свет. А если свернуть вглубь – там такие переходы… такие лабиринты… и там всегда темно.

      – А ты любишь, когда темно? – спросил Варан, чувствуя, как нагревается в ладонях злосчастная метла.

      Нила резко кивнула:

      – Солнце режет. Не люблю.

      А очки, хотел спросить Варан, но вовремя прикусил язык. Привычные к яркому свету горни не носят очков. А заморские гости – те вообще считают, что закопченные стекла поддонков прячут ложь в глазах, и алчность, и еще Шуу знает что. Вот почему хозяину так понравилось, что глаза Варана привычны к свету…

      Нила ждала чего-то. Не сводила требовательного взгляда.

      – Поедем вглубь? – осторожно предположил Варан.

      Она кивнула снова.

      – А хозяин?

      – Хозяин велел в гроте прибрать и девочек выгулять. До вечера не хватится, – она наконец-то выпустила метлу.

      Варан, отвернувшись, быстро-быстро зазвенел расколотыми ракушками, загремел черепками. Нила собрала подушки и вычистила жаровню. Молча, не глядя друг на друга, они сложили мусор в мешок, привязали тяжелый камень, подтащили к выступу над водой, столкнули; разошлись по воде волны, поднялось несколько пузырей. Кому-то из наших будет по осени подарочек, подумал Варан. Впрочем, осенью и мусор хорош: плотины укреплять или еще что…

      Нила тихонько свистнула. Змейсихи подняли рогатые головы. Их выпуклые глаза бледно светились зеленым.

      Не утруждая себя спуском по лесенке, Нила прыгнула в воду с края скалы. Красиво, без всплеска, ввинтилась в воду, вынырнула прямо перед Кручиной, ухватилась за повод:

      – Хватит дрыхнуть, старуха! Поехали!

      Варан зажмурил глаза и тоже прыгнул. Вода показалась плотной, как шкура на барабане; Варан вынырнул, оглушенный. Журбина покосилась с презрением.

* * *

      – Подожди, я сейчас огонек запалю.

      Варан услышал торопливый стук кремня.

      Ничего не было видно. Закрыты глаза или открыты – не имело значения. Тьма. Самоцветы на чешуе змейсих, изумрудные выпуклые зенки, белое лицо Нилы – в темноте все умерло. Вместо самоцветов могли быть просто камни, змейсихи могли быть слепы, а Нила могла быть уродливой ведьмой…

      Варану стало страшно. Он впервые пожалел, что пошел за ней в недра горы, в лабиринт переходов. Кто она такая? Кто она ему?

      Родился огонек. Из ниоткуда появились Нилино лицо и ладонь с длинной тоненькой свечкой, поверхность воды, тени рогатых голов на длинных шеях.

      – Испугался?

      – Еще чего.

      – Я тут была раньше… Тут сухих камней нет. Направо открытый тоннель, там иногда хозяин особо храбрых гостей водит, с факелами… А прямо – очень глубокий карман. Я три раза пронырнуть пыталась, чуть не утонула…