Собрание сочинений. Том 5. Богатырские фамилии. Сергей Алексеев

Сосны стоят и ели.

      Бросился Жулин генералу навстречу, руку поднес к пилотке.

      – Товарищ генерал, рота лейтенанта Жулина… – стал докладывать Жулин. Вдруг слышит самолетный гул прямо над головой. Поднял Жулин глаза – самолет. Видит: не наш – фашистский.

      Прекратил лейтенант доклад, повернулся к бойцам.

      – К бою! – подал команду.

      Между тем фашистский самолет развернулся и открыл огонь по поляне.

      Хорошо, что бойцы отрыли окопы, укрылись они от пуль.

      – Огонь по фашисту! – командует Жулин.

      Открыли огонь ополченцы.

      Секунда, вторая – и вдруг вспыхнул вражеский самолет.

      Еще секунда – выпрыгнул летчик. Раскрыл парашют, приземлился у самого края поляны. Подбежали солдаты, взяли фашиста в плен.

      Доволен Жулин. Поправил пилотку, гимнастерку одернул. К генералу опять шагнул. Козырнул. Замер по стойке «смирно».

      – Товарищ генерал, рота лейтенанта Жулина проводит учебные занятия.

      Улыбнулся генерал, повернулся к ополченцам:

      – Благодарю за службу, товарищи!

      – Служим Советскому Союзу! – точно по уставу, дружно ответили ополченцы.

      – Вольно, – сказал генерал. На Жулина одобряюще глянул.

      Вместе с генералом приехали и два майора.

      – Товарищ генерал, – шепчут майоры, – разрешите начать экзамен.

      – Зачем же? – сказал генерал. – Считаю, экзамен принят.

      Подошел и крепко руку пожал лейтенанту Жулину.

      А потом и орден прислали Жулину. Жулину – орден. Солдатам – медали.

      Важное дело – готовить войска к боям. Во многих местах: под Москвой, на Урале, в Сибири, в Средней Азии, на Дальнем Востоке – завершают войска обучение. Пройдет немного времени – и новые силы станут здесь, под Москвой, на пути у фашистов.

      Шагает, шагает время. Не в пользу фашистов часы считают.

      Дедушка

      Военкомат. Приемная. Сидят люди. Ждут вызова к военкому. Это добровольцы, желающие записаться в народное ополчение.

      В те грозные дни в народное ополчение уходили сотни и тысячи москвичей. Многие рвались тогда в ополченцы. Уходили целыми семьями. Из институтов – целыми курсами, с предприятий – целыми цехами. Запись в народное ополчение проводилась прямо на фабриках, в учреждениях, на заводах и конечно же в военкоматах.

      Сидят люди. Ждут приема. Рядом с другими сидит подросток. Посмотришь на него – ясно, что лет ему пятнадцать, не более. Тут же сидит старик. Посмотришь на этого, и ясно – лет шестьдесят ему, не менее.

      – Сколько же тебе лет? – спросили ждущие очереди к военкому у подростка.

      – Семнадцать, – ответил подросток.

      Усмехнулись. Всем ясно – пятнадцать ему, не более.

      – Точно – семнадцать, – уверяет подросток. – Даже чуть-чуть еще с хвостиком.

      – Ну-ну! – рассмеялась очередь.

      – Ну, а вам сколько же лет, папаша? – обратились люди теперь к старику.

      – Сорок девять, – сказал старик. Добавил: – Даже еще неполных.

      – Ну-ну, – и ему ответили улыбкой люди.

      Дошла до подростка очередь.