Впусти меня. Юн Айвиде Линдквист

соревнованиях по стрельбе, а это – третье место в национальных соревнованиях по стрельбе из оружия сорок пятого калибра из положения стоя… Ну и так далее.

      Вошла мать Томми и встала рядом с сыном.

      – Стаффан входит в пятерку лучших стрелков Швеции.

      – И как, приходилось применять на деле?

      – В смысле?

      – Ну, стрелять в людей?

      Стаффан провел пальцем по основанию статуэтки, взглянул на палец.

      – Суть полицейской работы в том и заключается, чтобы не приходилось стрелять в людей.

      – Ну ты хоть когда-нибудь стрелял?

      – Нет.

      – А хотел бы?

      С шумом набрав воздуха в легкие, Стаффан испустил тяжелый вздох.

      – Я, пожалуй, пойду посмотрю, как там обстоят дела с едой.

      Ага, проверь, не воспламенился ли бензин.

      Он удалился на кухню. Мама Томми взяла его за локоть и прошептала:

      – Ну зачем ты так?!

      – Просто хочу знать.

      – Он хороший человек, Томми.

      – Еще бы. Призы за стрельбу и Дева Мария. Куда уж лучше?

* * *

      По дороге в бассейн Хокан никого не встретил. Как он и думал, в такое время народу было немного. В раздевалке стояли два мужика его возраста и одевались. Жирные, бесформенные тела. Обвислые животы. Уродство во плоти.

      Он отыскал свою кабинку, вошел и запер дверь. Так. С подготовительной частью он справился. На всякий случай он снова надел маску. Вытащил баллон с галотаном, повесил пальто на крючок. Открыл сумку, достал инструменты. Нож, веревка, воронка, канистра. Забыл дождевик. Черт. Придется теперь раздеваться. Риск забрызгаться был велик, но так хоть после дела можно спрятать пятна под одеждой. Да. К тому же это все-таки бассейн. Здесь вообще принято раздеваться.

      Он проверил прочность второго крюка, взявшись за него обеими руками и повиснув на нем. Крюк выдержал. А уж тело весом килограммов на тридцать меньше выдержит и подавно. Сложность заключалась в высоте. Голова будет упираться прямо в пол. Можно попробовать обвязать веревкой колени, между крюком и верхним краем кабинки оставалось достаточно места, так что ноги торчать не должны – вряд ли можно придумать что-нибудь более подозрительное, чем торчащие ноги.

      Мужики, похоже, собрались уходить. Он расслышал их голоса.

      – Ну а с работой как?

      – Да как обычно. Кому мы, провинциалы, нужны.

      – Слыхал шутку? «Не там хорошо, где нас нет, а там, где есть что есть».

      – Да, славное, должно быть, местечко.

      – Ага, сытное.

      Хокан прыснул, уже ничего не соображая. Он был слишком возбужден, слишком тяжело дышал. Тело словно превратилось в стаю бабочек, норовящих вот-вот разлететься в разные стороны.

      Спокойно. Спокойно. Спокойно.

      Он принялся глубоко дышать, пока у него не закружилась голова, потом разделся. Сложил одежду и убрал ее в сумку. Мужики вышли из раздевалки. Стало тихо. Он осторожно встал на скамейку и выглянул поверх кабинки. Так он и думал, край кабинки оказался на уровне его глаз. Вошли три парня лет тринадцати-четырнадцати.