Златоуст и Златоустка. Николай Гайдук

поутру…

      – Батьку я беру на себя, – заверил Азбуковедыч. – Тут главное – копия. Нужна такая копия, чтобы французский комар носа не подточил!

      – А почему – французский?

      – Так ведь это же… – Старик пощёлкал пальцем по ящику с пистолетами, – достояние Франции. Дело серьёзное. Ты можешь отказаться. Пока не поздно. Я не обижусь. Я кого-нибудь другого поищу. Только навряд ли найду. Я уже всю округу обшарил…

      Лицо Подкидыша вдруг стало мрачным.

      – Ты, наверно, поэтому приметил меня? Писанина тут, наверно, не причём? Сознайся.

      – Талантливый человек во всём талантлив, – уклончиво ответил Азбуковедыч. – Разве я виноват, что твоё мастерство спервоначала проявилось на кузнице?

      – Ладно! – решился Подкидыш. – Айда! Не будем время терять! – Сделав несколько шагов, он спохватился, посмотрел по сторонам. – А где мой конь?

      – Пегас? На вольном выпасе. Ты за него не волнуйся.

      При пасмурном свете луны пришли на кузницу. Парень проворно стал горнило раскочегаривать – искры полетели по тёмной кузне, тени пауками поползли, словно молотки и молоточки сами собою пошли пешком по стенам и потолку. Никогда ещё ночью он тут не работал, да ещё тайком, по-воровски. Жутковато было. И в то же время – сладко отчего-то. И вспомнились краденые яблоки в саду за рекой, куда он лазил и один, и с парнишками. Яблоки были – так себе, среди них встречались даже червивые. А между тем, эти яблоки казались – куда как слаще тех, которые золотились да розоватились на ветках в своём родном саду.

      – Стой! А как же я стану ковать? – Ивашка чуть молот не выронил себе на ногу. – Звону здесь будет – ого-го. Вся деревня на уши поднимется! Тут не только что батька – и мертвые на погосте повыскакивают, прибегут!

      – Не прибегут, – уверенно сказал старик. – Я сейчас пойду, найду молчанку.

      – Волчанку? Зачем?

      – Нет. Волчанка, Ваня, это болезнь. Туберкулёз, не к ночи будет сказано. Волчанка – туберкулёз кожи, жуткая штука. Я говорю о другом… Молчанка. Не знаешь? Ну, так ты же ещё молодой.

      Самое трудное было теперь – найти волшебную траву молчанку. Об этой траве даже древние травники и травницы мало что знают. Есть, например, трава очанка – глаза, ну, то бишь, очи можно вылечить с её помощью. Эта травка многим известна. А вот молчанка – почти никому. Знахарь молчит про неё, потому как – молчанка; такой закон, такая тайна, связанная с этой травой. Она даётся в руки только избранным, только тем, кто живёт на земле больше ста тридцати – такое бытует поверье. Старику-Черновику, по крайней мере, эта травка в руки не давалась, покуда он был молодой, а как только перешёл за сто тридцать четыре – травка стала попадаться на пути. Чудесная травка – молчанка. Хорошо от краснобайства помогает, от пустопорожней болтовни. Дашь человеку настойки с этой травой, он выпьет три-четыре глоточка – и замолчит на три или четыре годочка. Старику-Черновику и самому приходилось пить эту молчанку – давал обет молчания, когда работал в монастыре с монахами. Два с половиною года молчал, только перышком скрипел, переписывая