Златоуст и Златоустка. Николай Гайдук

Река в тишине под обрывом зашумела сильнее обычного. Филин ухнул в далёком бору.

      Нахмуриваясь, парень посмотрел на коня-крылача.

      – Мне? Подарок? Да ну-у-у, Азбуковедыч. Ну, чо смеяться-то?

      – И в самом деле! – Старик поцарапал свой нос, похожий на перевёрнутый вопросительный знак. – Чо смеяться-то? А ты подумай, голова. Летел бы я за тридевять земель – позубоскалить.

      Делать, что ли, нечего? Это, парень, твой Пегас. Бери. Владей. Меня попросили, вот я и доставил…

      – Кто? Кто попросил?

      Оруженосец глазами показал на небо.

      – Так я же тебе говорил. Оттуда прислали. И коня, и меня. – Старик развёл руками. – Так что ты, Иван Великогрозыч, извини… Я приставлен к тебе не по собственной воле. Служба такая…

      – Приставлен? Зачем?

      – Ну, мало ли? – Абра-Кадабрыч посмотрел в сторону глубокого обрыва. – Чтобы ты, например, вперёд батьки в петлю не полез.

      Парень усики раздражённо стал пощипывать.

      – Да ладно, всё нормально.

      – Ну, ну, не обижайся. Больше не буду напоминать, на больную мозоль наступать. – Старик зевнул, сверкая зубом, похожим на золотое перо от самописки. – Притомился в дороге. Старость не радость. Ох, переоденусь. Не Белинский.

      Темнота ещё сильней загустевала над полями. Огоньки в домах раззолотились россыпями звёзд. Где-то взмыкнула корова. Собака залаяла накоротке.

      – К нам пошли, отдохнёшь.

      – Ага. Там тебя встретят, чем ворота подпирают, и мне достанется.

      – А мы на сеновале где-нибудь.

      – Нет, Ваня, нет. Я вот чего боюсь… – Старик пригнулся, посмотрел по сторонам. – Ты ведь сбежал от них… из этого шабаша.

      – Сбежал. Ну и что?

      – Вот я и думаю, как бы они погоню за тобою не организовали. А ежели так, значит, могут нагрянуть домой.

      – А если они… – Ивашка встревожился, – если дом запалят?

      – Дом у вас железный. Ты что, не знал? А папка твой… – Старик Азбуковедыч засопел. – Короче, он с ними умеет общий язык находить. Не волнуйся. Этим чертям нужен только ты и всё. Если тебя там нет – ничего твоим родным не сделают. Поверь.

      Они помолчали, прислушиваясь к покою вселенной. Земные краски почти пропали – кусты, деревья, горы – всё поглотила тьма и тишина. Небосвод очернился уже по всему необъятному кругу, только на западном склоне, куда ушёл огромный летний день, в предгорьях закатный свет ещё немного сопротивлялся. Желтушные брызги подтаивали и подсыхали на тёмно-синих тучах и облаках, своими контурами и своим громадным изваянием напоминая облик Творца, который в этот час будто бы решил дозором обойти огромные владения.

      Розовый цветок далёкого костра, трепетно цветущего где-то в пойме, стал потихоньку жухнуть и вскоре лепестки его совсем пропали. За рекой на болоте послышался протяжный, гнусавый голос – крик ночного быка, так тут называли выпь, с виду маленькую, но обладающую таким могучим рёвом, от которого спину морозом коробит впотьмах.

      Передёрнув плечами, Азбуковед Азбуковедыч стал рассказывать:

      – Жил я когда-то