Слово и дело. Книга первая. Царица престрашного зраку. Том 2. Валентин Пикуль

Голицын, заточен Долгорукий… Теперь в России остался лишь один фельдмаршал – князь Ванька Трубецкой, трус, заика и пьяница, воевать совсем не умевший. К уроненным жезлам кинулись два претендента – Миних и принц Гессен-Гомбургский. Но только было нагнулся принц, как его грубо отпихнул Миних:

      – Вам еще рановато, принц. А вот мне этот жезл кстати…

      Миних стал фельдмаршалом, генерал-фельдцейхмейстером, обер-директором фортификаций, Военной коллегии президентом, полковником полка Кирасирского, кадетского корпуса аншефом. От почестей и чинов его разрывало, как и от проектов разных.

      Остерман спать не мог от зависти (обдумывал уничтожение…)

      Но Миних собаку главную дразнить не желал и быстро сошелся с графом Биреном; их дружбу подогревала обоюдная страсть к древним монетам. В «минцкабинете» Миниха граф Бирен обнаружил монеты, каких у него не было. Но зато они были в коллекции у Кристодемуса (врача и философа из Риги).

      …Двор постепенно перебирался в Петербург.

      Глава пятая

      Родила царица в ночь,

      Не то сына, не то дочь;

      Не мышонка, не лягушку,

      А неведому зверюшку.

А. Пушкин

      Выло в трубах всю ночь, словно в Кремль забежали волки.

      Не спали… Караулы были сдвоены. На лестницах – строены.

      Анна Иоанновна надела под робу себе кирасу. Бронзовую.

      Наступал момент – исторический.

      Россия съежилась за окнами Кремля – застуженная. Обвытая метелями, занесенная снегами… Тишина над Москвой, тишина.

      Анна Иоанновна выпила для храбрости большую чару вина.

      – Зачнем? – спросила. – Дай-то, боже, управиться!

      Дикая герцогиня Мекленбургская кинулась в опочивальню, где спала дочь ее – маленькая принцесса Елизавета Христина, лютеранка (так и не удосужилась еще перекрестить ее). Екатерина Иоанновна выдернула дочь из постели. Та проснулась, захныкала. Русского языка не ведая, говорила с матерью по-немецки.

      – Куда меня? – терла глаза девочка. – Я спать хочу…

      – Вставай, хвороба! – отвечала ей мать по-русски. – Коли не привел господь бог мне на престол восстать, так теперь ты, моя поросль, сядешь!

      – Не хочу на престол… я спать хочу…

      Принцессе дали хорошего подзадника, чтоб не ревела, и одели ее потеплее. Мать грохнула перед ней ларец с изюмом персидским:

      – Грызи, несчастье мое! – И вышла, как солдат, руками размахивая, сама толстая, как бочка… Близок момент исторический.

      …

      В кордегардии – двое: майор Волков и Ванька Булгаков, секретарь полка Преображенского. Обоим скушно, а спать нельзя.

      Булгаков зевнул наисладчайше – аж скула хрустнула.

      – Слышь, – сказал, – майор Альбрехт… тот самый, что за Фика именье Котлы получил от государыни под Ямбургом…

      – Ну? – спросил Волков, и кость бросил: пять зерен.

      – Ныне он доимочную дирекцию на Воронеже справил…

      – Правежничал, сволочь? У моей тетеньки, – припомнил Волков, –