Орлеанская девственница. Вольтер

доспехи Иоанны, отправляется к своему возлюбленному; она попадает в плен к англичанам, и стыдливость ее весьма страдает.

      Еще не все – быть смелым и спокойным,

      Встречая смерть в пороховом дыму,

      И хладнокровно в грохоте нестройном

      Командовать отряду своему;

      Везде героев мы нашли бы тьму,

      И каждый был бы воином достойным.

      Кто скажет мне, что Франции сыны

      Искусней и бестрепетней убийцы,

      Чем дети гордой английской страны?

      Иль что германцев выше иберийцы?

      Все били, все бывали сражены.

      Конде великий был разбит Тюренном[40],

      Виллар бежал с позором несомненным[41],

      И, Станислава доблестный оплот,

      Солдат венчанный, шведский Дон-Кихот,

      Средь смельчаков смельчак необычайный,

      Не уступил ли северный король

      Сопернику, презренному дотоль,

      Победный лавр во глубине Украйны?[42]

      По-моему, полезнее вождям

      Уменье очаровывать невежду:

      Облечь себя в священную одежду

      И ею ослеплять глаза врагам.

      Так римляне – мир падал к их ногам –

      Одолевали при посредстве чуда.

      В руках у них была пророчеств груда.

      Юпитер, Марс, Поллукс, весь сонм богов

      Водили их орла громить врагов.

      Вакх, в Азию низринувшийся тучей,

      Надменный Александр, Геракл могучий,

      Чтоб над врагами властвовать верней,

      За Зевсовых сходили сыновей:

      И перед ними чередой смиренной

      Клонились в прах властители вселенной,

      На них взирая робко издали.

      Дениса те примеры увлекли,

      И он хотел, чтобы его Иоанне

      Те ж почести воздали англичане,

      Чтобы Бедфорд и влюбчивый Тальбот,

      Шандос и весь его безбожный род

      Поверили, что грозная девица –

      Карающая божия десница.

      Чтоб этот смелый план его прошел,

      Бенедиктинца он себе нашел,

      Но не из тех, чьи книжные громады

      Всей Франции обогащают склады,

      А мелкого, кому и книг не надо,

      Когда латинский требник он прочел.

      И брат Лурди, слуга смиренный богу,

      Снаряжен был в далекую дорогу.

      На вечно мрачной стороне луны

      Есть рай, где дураки расселены[43].

      Там, на откосах пропасти огромной,

      Где только Хаос, только Ночь и Ад

      С начала мироздания царят

      И силою своей кичатся темной,

      Находится пещерная страна,

      Откуда благость солнца не видна,

      А виден, вместо солнца, свет ужасный,

      Холодный, лживый, трепетный, неясный,

      Болотные огни со всех сторон,

      И чертовщиной воздух населен.

      Царица Глупость властвует страною:

      Ребенок старый с бородой седою,

      Кося и, как Данше, разинув рот,[44]

      Гремушкой вместо скипетра трясет.

      Невежество – отец ее законный,

      А

40

В знаменитой битве при Дюнах, около Дюнкирхена.

41

При Мальплакэ, около Монса, в 1709 году.

42

Также в 1709 году.

43

Прежде «раем безумных», «раем глупцов» называли лимб; и в нем помещали души слабоумных и маленьких детей, умерших без крещения. «Лимб» значит «край», «кайма»; и считалось, что этот рай расположен на краю луны. О нем говорит Мильтон: у него дьявол проходит через рай глупцов: «the paradise of fools».

44

Это, по-видимому, намек на знаменитые стихи Руссо:

Ты предо мной, простак Данше,Глаза навыкат, рот разинут.

«Рот, как у Данше», стало чем-то вроде пословицы. Этот Данше был посредственный поэт, написавший несколько театральных пьес и т. п.