Любовь гика. Кэтрин Данн

волосы цвета взбитых сливок.

      Потом из микроавтобуса выбралась непонятная тварь и принялась суетиться вокруг высокой беременной женщины. Верн смотрел, как раскрыли складную инвалидную коляску, и мелкая горбатая лысая тварь помогла безрукому и безногому червю заползти на сиденье. Потом Верн снял с подвески винтовку и плавно, не отрывая взгляда от парада уродцев, загнал заряд в патронник.

      На коляске стоял удлиненный рычаг управления, чтобы Арти мог до него дотянуться, но мне нравилось катить коляску самой, и брату тоже нравилось, когда я его катала. Он говорил, что чувствует себя королем. Элли и Ифи обняли друг друга за плечи и зашагали вперед, улыбаясь старушке, которая остановилась и вытаращилась на нас. Ее тележка с покупками наполовину съехала с тротуара. Лил шла впереди, следом за ней – близнецы, а потом мы с Арти.

      Я как раз наклонила голову, чтобы сильнее толкнуть коляску, как вдруг мой горб обожгло болью, и я увидела, как брезент на спинке коляски разошелся длинным разрывом с приглушенным треском. Арти дернулся и издал хриплый вопль. Близняшки споткнулись и повалились вперед, из руки на плечах Ифи хлестала кровь.

      – Ложись! – крикнул Арти.

      Я упала на колени и набрала в грудь воздух, чтобы закричать. Арти вывалился из коляски и закатился под ближайшую машину. Я поползла следом за ним, обдирая ладони о горячий асфальт, горб жгло как огнем. Откуда-то сверху доносились пронзительные крики Лил. Я ударилась спиной о металл и попыталась закричать, но голоса не было. Элли и Ифи, крепко держась друг за друга, закатились под другой автомобиль, оставляя за собой пятна крови – там, где раненая рука касалась асфальта.

      Внезапно раздался гудок клаксона, который никак не умолкал. Плотный звук заполнил собой все пространство, сгущая воздух, где-то вдали раздавался гул человеческих голосов. Я чувствовала жар тела Арти рядом с моей ногой. Я обернулась к нему. Он лежал на животе. Из раны на его коротком предплечье струилась кровь, стекала по ласту и капала на асфальт. Его губы дрожали, из глаз текли слезы, а сами глаза лихорадочно бегали туда-сюда, испытующие и злые.

      У меня тоже текло из глаз и из носа, обжигающая боль в горбе уже поползла вверх по шее, как пылающий яд от укуса огромной пчелы. Смотреть на слезы Арти было странно и интересно. Раньше я никогда не видела его слез. Даже не думала, что он умеет плакать. Мои собственные рыдания и вкус слез и соплей на губах – это было знакомо. Легко. Даже жжение в горбе было как раз моего размера. Но то, как плакал Арти, явилось для меня откровением. Его тело плакало, а мозг – нет. Глаза за пеленой слез оставались такими же жесткими и пронзительными, как всегда. Кровь из предплечья текла быстрее и гуще, чем прозрачная жидкость из глаз, но меня больше тревожили слезы, не кровь.

      Звук клаксона резко умолк, сменившись ревом сирен. Голоса раздавались повсюду, а мы с Арти лежали, прижавшись к тени под ржавой коркой на днище машины, пока за нами не пришла Лил. Вернее, приползла на четвереньках. Она растерянно