Тайна его сердца. Джулия Куин

зовут Флер, что по-французски означает цветок. – Ричард почувствовал себя обязанным упомянуть об этом.

      – Она просто очаровательна, – с готовностью подхватил Уинстон, хотя не встречался с ней ни разу.

      – Ты начал говорить… – напомнил ему Ричард.

      – Разве? Ах, да! О цветочках. Я не знаю наверняка, кому из них какие доли предназначаются, но не думаю, что большие. Мне кажется, в семье Смайт-Смитов пять дочерей. – Уинстон задумался. – А может, и больше.

      «Это совсем не означает, что приданое за ними окажется скромным», – с надеждой подумал Ричард. Он мало что знал об этой ветви семьи Смайт-Смитов. По правде говоря, и о других ветвях Ричард знал не больше, за исключением того, что раз в год они собирались вместе, выбирали из своих рядов четырех девиц, способных играть на музыкальных инструментах, и устраивали концерты, которые его друзья посещали с большой неохотой.

      – Вот, возьми. – Уинстон протянул ему вату. – Потом еще скажешь спасибо.

      Ричард уставился на друга, словно тот спятил.

      – Засунь их в уши, – пояснил Уинстон. – Доверься мне.

      – Доверься мне, – как эхо повторил Ричард. – От таких слов мне не по себе.

      – Вот так, – приговаривал Уинстон, засовывая вату в уши, – я ничуть не преувеличиваю.

      Ричард осторожно огляделся. Друг даже не попытался скрыть того, чем занимался. Конечно, это было очень невежливо – затыкать уши на концерте. Однако на Уинстона почти никто не обратил внимания, но те, кто обратили, явно испытывали к нему зависть и не собирались его осуждать.

      Ричард пожал плечами и последовал примеру друга.

      – Очень здорово, что ты здесь со мной. – Уинстон наклонился к самому уху Ричарда, чтобы тот услышал его через вату. – Не уверен, что я вынес бы все это без дополнительных сил обороны.

      – Обороны?

      – Без поддержки компании холостяков, страдающих в осаде, – саркастически усмехнулся Уинстон.

      Компания холостяков, страдающих в осаде? Ричард закатил глаза.

      – Господи спаси, если ты придумываешь такие определения под воздействием винных паров.

      – О, очень скоро ты и сам испытаешь это удовольствие. – Уинстон указательным пальцем оттянул карман ровно настолько, чтобы показать маленькую металлическую фляжку.

      Ричард удивился. Кенуорти не был ханжой, но даже он понимал, что это моветон – пить открыто во время концерта, который устраивают юные леди.

      Но тут концерт начался, уже через минуту Ричард привык к вате в ушах.

      К концу первой части он почувствовал, как болезненно забилась жилка на виске, а когда дело дошло до тягучего скрипичного соло, вдруг ощутил всю тяжесть ситуации.

      – Фляжку! – простонал Ричард, почти задыхаясь.

      Надо отдать должное Уинстону, он даже не ухмыльнулся.

      Ричард пригубил фляжку, в которой оказалось какое-то пряное вино, которое, впрочем, не притупило головную боль.

      – Может, уйдем во время антракта? – шепнул он Уинстону.

      – У них не бывает антрактов.

      В ужасе Ричард уставился в программку. Он не был музыкантом, но ведь Смайт-Смиты