Непобежденный. Саймон Скэрроу

не оглядываясь постоянно, не движется ли на них очередное войско дикарей, которые будут убивать, насиловать и грабить. И в то же время все, что есть у нас в Риме, зависит от мира и процветания во всей империи. Она будто сложное механическое устройство, какие любят мастерить александрийцы. Сложное сочетание частей, работающих вместе. Моя работа и обязанность в том, чтобы этот механизм работал настолько гладко, насколько это возможно, поэтому время от времени я обязан удалять и заменять некоторые его части.

      – Интересный способ описания убийства.

      Нарцисс удостоил Макрона быстрым хмурым взглядом и снова повернулся к окну, глядя на столицу.

      – Думаешь, я не переживаю из-за всех тех несправедливостей, которые я обязан совершать ради высшего блага? Я был вынужден прожить жизнь, лишенный друзей, поскольку никому не мог доверять. Я всего себя отдал служению Риму, и это была невеселая жизнь.

      – Это твой выбор, – заметил Макрон. – Ты не был обязан посвящать свою жизнь тому, чтобы убивать людей ножом в спину.

      Нарцисс приподнял брови.

      – Я бил их ножом в спину, ты – мечом в грудь. В конечном счете, они все равно мертвы. Разница лишь в том, что ты считаешь моралью различие в том, с какой стороны клинок вонзается в человека.

      Макрон вспыхнул.

      – Есть огромная разница между тем, что делаешь ты и делаю я. Я вверяю себя судьбе, в честном бою один на один, а такие, как ты, трусы бьют в спину.

      – Отвага и трусость тоже бывают разными, друг мой.

      – Не называй меня так никогда.

      Нарцисс скривился.

      – Как пожелаешь. Я лишь пытаюсь объяснить, что мы служим Риму в соответствии с нашими способностями. Я бы никогда не смог встать рядом с тобой в бою, Макрон, я бы там мгновения не прожил. Было бы это честным боем? Мое тело не принесло бы Риму пользы. Что же до моего ума, он является мощным оружием, сравнимым с любым множеством мечей. Мы служим Риму изо всех сил, каждый по-своему. Это наш долг.

      – Долг? – язвительно улыбаясь, переспросил Макрон. – Очень доходный долг, как я погляжу. Ни для кого не секрет, что ты один из богатейших людей в Риме. Ты и Паллас. Так что не надо ерунды насчет долга. Ты делаешь это ради себя, а не только ради чего-то еще. Как и все те, кто влез в политику. Оборачиваете свои дела в красивые слова и чувства, борясь за влияние, беря взятки и плетя интриги, чтобы украсть чужие богатства.

      Макрон ткнул большим пальцем себе в грудь, а потом в сторону Катона.

      – А такие, как мы, расплачиваются за ваши игры. Мы расплачиваемся кровью, Нарцисс.

      – Он прав, – заговорил Катон более спокойным тоном. – Мы повидали достаточно пролитой крови на полях, в лесах и горах Британии и знаем, о чем говорим. Мы воюем там уже десять лет, и остров лишь номинально считается провинцией империи. Для начала: зачем мы вообще решили его завоевывать? Только для того, чтобы Клавдий мог устроить военный триумф в качестве приманки для черни. Но там не было ни одной великой победы, просто кровопролитные бои год за годом. Мы не бросили все это лишь потому,