Артемис Фаул. Парадокс времени. Йон Колфер

развилась болезнь у них.

      Жеребкинс хмыкнул – так он выражал свое согласие с чужим мнением.

      – Скажи мне, Артемис, в чем заключается твое «сравнительно простое решение»?

      – Я вернусь в прошлое и спасу лемура, – ответил Артемис с лучезарной улыбкой, словно предложил искупнуться в жаркий летний денек.

      Молчание. Несколько минут стояла полная тишина, прерванная в итоге сдавленным ржанием Жеребкинса:

      – Вернешься…

      – В прошлое, – закончила за него Элфи полным сомнений тоном.

      Артемис расположился в удобном кресле, сплел пальцы и кивнул.

      – Готов выслушать возражения. Приступайте.

      – Откуда такая самоуверенность? – спросила Элфи. – После всех трагедий, свидетелями которых мы стали, после разрушений, причиной которых послужили твои планы…

      – Это решимость, а не самоуверенность, – поправил ее Артемис. – На осмотрительность нет времени. Матери осталось жить всего несколько часов, и волшебному народцу – не больше.

      Жеребкинс наконец захлопнул разинутый от изумления рот.

      – Ты хоть представляешь, сколько заседаний конституционного комитета мы должны провести, чтобы только вынести этот вопрос на рассмотрение Совета?

      Артемис небрежно манул рукой.

      – Не имеет значения. Я изучил Конституцию волшебного народца. В ней не упомянуты ни люди, ни демоны. Если Номер Первый решит мне помочь, вы не сможете на законных основаниях помешать ему.

      В спор вступила Элфи.

      – Артемис, это безумие. Путешествия во времени признали незаконными не просто так. Возможные последствия даже незначительного вмешательства могут оказаться катастрофическими.

      Артемис грустно улыбнулся.

      – Да, конечно, знаменитый парадокс времени. Если я вернусь в прошлое и убью собственного дедушку, то перестану существовать? Лично я согласен с мнением Горбена и Берндта, а эти господа полагают, что последствия уже наступили. Мы можем изменить только будущее, но не прошлое или настоящее. Если я вернусь, значит, я уже возвращался.

      Элфи было очень жаль Артемиса – болезнь Ангелины пробудила мучительные воспоминания о последних днях ее собственной матери.

      – Артемис, мы не имеем права вмешиваться, – мягко произнесла она. – Люди должны жить так, как им предписано судьбой.

      Артемис понимал, что должен встать и произнести пафосную речь, доказать свою правоту, но не мог. Он собирался самым наглым образом обмануть своего ближайшего друга, и чувство вины давило почти невыносимо.

      – Ты уже вмешалась, Элфи. – Он посмотрел ей прямо в глаза.

      Элфи вздрогнула, услышав его слова, и подняла забрало.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Ты вылечила мою мать, вылечила и погубила.

      Элфи машинально отпрянула и подняла руку, словно защищаясь от ударов.

      – Я? О чем ты говоришь?

      Артемис, продолжая лгать, попытался заглушить чувство вины вспышкой ярости.

      – Ты вылечила мою мать после