Ничего общего. От космических пахарей. Вадим Юрятин

Валерий Степанович. Оказывается, что начальник все это время стоял за моей спиной, мелко прихлебывая кофе из тяжелой кружки.

      – Говори тут, нечего туда идти, – велел он.

      Вот оно как. Даже в кабинет не пригласил.

      – Даже не знаю, как начать, – пробормотал я. – Так оно случилось, что…

      – Чего еще у тебя случилось?

      – Тут такое дело… В общем…

      Я огляделся по сторонам. Никого вокруг не было. Тогда я осторожно склонился к лысине и зашептал.

      – В общем, помер я. Вот свидетельство о смерти. Вот договор на оказание ритуальных услуг. Также при содействии родственников могу предоставить информацию о проведении погребения, прошедшем неделю назад.

      Липкими руками я протянул Валерию Степановичу бумажки.

      – Помер? Да знаю я, знаю, – нетерпеливо сказал начальник. – Жена твоя приходила, документы приносила. Уже и бумаги все твои выкинули, и стол другому сотруднику отдали. Так что не понимаю, чего ты тут торчишь.

      – Ну как же, я проинформировать хотел. Кроме того, так сложилось, что я не смогу сдать баланс за июнь.

      – Ладно, обойдемся. Незаменимых у нас, как известно… Еще вопросы есть?

      – Да я так только… Спасибо вам, Валерий Степанович.

      – Давай-давай, иди отсюда, – прорычал начальник, с усилием открывая неподъемную дверь. Дверь утробно взвыла и захлопнулась за ним.

      Хоть убей, не помню, как это началось… Кажется, сидел на кухне, ждал, когда жена мои любимые бараньи котлетки принесет – и все. Каюк. А может, поскользнулся где. А может, сердце прихватило. Да какая теперь разница? Помню, что тряслись в пазике на пути к кладбищу. Лежать в этом дурацком ящике было неудобно, уж лучше бы я сидел, как все. Цветы какие-то разляпистые полевые принесли, а у Лизы на них аллергия. Да и вообще, зачем ребенка на кладбище таскать? Она так перепугалась, вжалась в автобусное сиденье и боялась на меня смотреть. А я все думал: «Вот, Лиза, папка твой не в форме, лежит посреди автобуса, словно пьяный в стельку, и ничего сделать не может. Даже утешить».

      Приехали на кладбище, быстренько меня выгрузили, чего-то там про мой хороший характер пробормотали и в землю положили. Цветы сверху накидали и домой отправились, пить за свое здоровье и «Ой мороз, мороз» петь. И вот теперь стою я под дверью начальника без паспорта, без работы, без планов и перспектив.

      Нечего делать: с работой не складывается, потащился домой. Всего несколько ступенек, первый этаж все-таки. Темный коридорчик, а в конце наша квартира. Во мраке поблескивает позолоченная баночка с сигаретными бычками из-под «Мусор голд кофе». Не выкинули, значит. Я сразу как-то приободрился. Только вот ключа у меня не было. Покойникам в карманы обычно ключи не суют. Видимо, сомневаются, что они могут зайти посидеть, поболтать о том о сем.

      Дверь открыла Таня. Могучая женщина. Высокая, жилистая, статная. Бывает, разговариваешь с ней, все на грудь смотришь и думаешь: если, к примеру, поставить на нее небольшую стопочку водки, да что там, даже тарелку с сосисками и горошком, удержится ли? А познакомились