Пока ненависть не разлучила нас. Тьерри Коэн

назвали Джамиля. «Первая француженка в семье», – сообщил папа дяде Али, вернувшись из больницы. Не знаю, что больше обрадовало папу, – что родилась дочь или что она француженка.

      – Француженка, – задумчиво повторил Тарик. – Как ты думаешь, у нее светлые волосы? Если да, то и глаза должны быть голубые.

      Иногда я думаю: я что, в его возрасте тоже был таким идиотом?

      – Дети! Я поведу вас знакомиться с сестрой, – восторженно объявил нам отец. – Идите оденьтесь празднично.

      С рождением малышки папа преобразился. Он был счастлив и не скрывал этого. И мы были благодарны незнакомой сестренке за это чудо.

      Обстановка в роддоме меня поразила. Мы как будто очутились на другой планете. Все здесь улыбались, говорили ласково, ходили не спеша. Лица лучились счастьем, словно у блаженных или идиотиков. И наш папа не был исключением. Он вел нас к маминой палате и по дороге со всеми здоровался.

      Когда мы вошли, мама встретила нас счастливой улыбкой. Она была очень довольна, что мы так хорошо одеты и аккуратно причесаны. И взглянула краем глаза на соседку: видит ли она, какое у нее замечательное семейство. Папа подтолкнул нас, чтобы мы поздоровались с этой соседкой, а потом подошли и поцеловали маму. Так. Мы все поняли: надо разыгрывать маленьких французов. Мы с Тариком поздоровались, поцеловали маму и, пока родители разговаривали, склонились над колыбелькой.

      – Ничего она не француженка, – огорченно шепнул мне брат. – Если честно, страшненькая.

      У Джамили маленький ротик с нарисованными губками и черные глаза. На голове несколько черных гладких волосиков.

      – Не говори глупостей. Она красавица.

      Брат с любопытством посмотрел на меня.

      – Ты что, серьезно?

      – Серьезно. А ты сказал глупость.

      – Сказал, что думал, вот и все. Смотри, у нее кожа вся в пятнышках, и нос такой маленький, как будто просто две дырочки сделали. Вон тот куда симпатичнее.

      И Тарик показал мне на младенца соседки по палате с круглым личиком и светлой кожей.

      – Лучше тебе закрыть рот, чем говорить глупости, – посоветовал я ему.

      Он в ответ передернул плечами и продолжал с беспокойством изучать сестру.

      – Ты всегда со мной споришь, – проворчал он. – И никакая она не француженка, что нет, то нет.

      Вот тут я не мог с ним не согласиться.

      – И вообще, мне бы хотелось мальчика, – продолжал Тарик. – Во что, скажи, мне с ней играть?

      Как-никак он был на десять лет старше, так что и с новорожденным братом ему играть было не во что.

      Мама наклонилась и взяла Джамилю на руки, и было видно, что она счастлива. Она отдала долг мужу и всей своей семье, родив мальчиков, но сама она хотела иметь дочку, возиться с платьями и с куклами.

      – А с кем я буду потом разговаривать? С сыновьями? Взрослым сыновьям нечего сказать матери. А кто мне поможет? С двумя сыновьями не так-то легко, все на мне одной, – призналась она соседке.