Год Крысы. Путница. Ольга Громыко

на кол насадить или за ноги подвесить, покуда не сгниет. А хорошо он все-таки Румза приложил, хе-хе! Весь город уже знает. Кабы не саврянином был, даже пожалели бы его.

      Рыска упала на колени возле тела (как померещилось в полумраке, уже обезглавленного), схватила его за плечи… и ощутила под пальцами только мокрую ткань рубашки. Девушка взвизгнула от неожиданности, отпрянула. Жар, не веря глазам, подскочил к лавке и рывком сдернул тряпье, словно надеясь обнаружить узника под ним.

      – Ах ты…

      Рыска истерически рассмеялась.

      Под лавкой чернел крысиный лаз.

      Звякнуло, щелкнуло. Когда Жар обернулся к двери, на ней уже висел замок, а тюремщик спешил к выходу, тряся связкой ключей, как колокольчиком.

      – Эй, ты чего, котяра?! – возмутился вор, подбегая к решетке. – Выпусти нас!

      – Посидите тута до разбирательства, а то ищи вас потом, подозрительных! – не оглядываясь отозвался стражник и уже с середины коридора завопил: – Побе-е-ег!

* * *

      Фесся молча глядела, как муж наматывает портянки и обувается в лапти. Тишина была тяжелой, напряженной. Лучше бы ругань, упреки, слезы, чем такое вот грозовое ожидание.

      – Ну пошел я, – неловко сказал Цыка, выпрямляясь. – Давай поцелуемся на дорожку, что ли…

      Жена покорно позволила ему привлечь себя к груди, коснуться неподвижных губ.

      – Бессовестная ты баба, – не выдержал батрак. – Муж на полгода уходит, а она его даже проводить по-доброму не желает!

      – Что?! – прорвало Фессю. – Это я-то бессовестная?! Сам нас бросил, еще и упрекает!

      Муж страдальчески поморщился: ну вот, опять все сначала! И как ей объяснить?!

      – Не бросил, а наоборот – забочусь, деньги для семьи зарабатываю, горба не щадя!

      – Как будто нам и так чего-то не хватало! Дом почти достроен, две коровы есть, приданого и дареного полный сундук. Иные на меньшее от хозяев уходят, в землянке по три года живут, но как-то же поднимаются! Сурок и тот с плешивого теленка начинал, за полсребра на скотобойне купленного.

      – А я не хочу «как-то»! – Цыка в сердцах ударил кулаком по ладони. – На кой три года терять, если можно сразу на ноги встать?

      – Вот! Это ты не хочешь! Тогда и не ври, что для семьи!

      – Для сына моего! Мне лучше знать, что ему нужно!

      – А может, это девочка? – ядовито предположила Фесся, опуская руку на зашевелившийся живот – ребенок как будто понял, что речь идет о нем.

      – Мальчик, – уверенно возразил муж, – я у Рыски спрашивал. И не хочу, чтобы он, как я, в нужде рос!

      – Так ведь нет никакой нужды. – По щекам жены снова покатились слезы. – Потерпеть только чуток, главное – вместе… Как же я одна рожать-то буду?!

      – Что, и рожать вместе с тобой?!

      – Постоял бы рядом, за руку подержал! – Фесся порывисто вцепилась в его локоть, как будто время уже подошло.

      – Да ты чего, – растерялся батрак,