Год Крысы. Путница. Ольга Громыко

с кем не бывает – ну выпил мужик чуток, разухарился…

      – Ты ж не ухарил!

      – Так ко мне ж го… господин наместник не цеплялся.

      – Ты ж девок соблазнять не пытался?

      Жар смущенно кашлянул. «Не пытался» и «не получилось» – вещи разные.

      – Как ты думаешь, он сумеет выкрутиться? – резко сменила тему сама Рыска.

      – Не знаю, – соврал вор, не желая огорчать подружку раньше времени. – Зря Альк путником назвался. Пусть бы лучше судья думал, что он простой наемник.

      – Тогда б его уже повесили!

      – А теперь вообще неизвестно, что сделают. Как пирожок спереть в общину сообщат.

      – Как… что?

      Жар прикусил язык. Не украсть пирожок у растяпы-лотошника на углу Крученой и Семи собак было позором даже для ребенка, на нем обучали всех начинающих воришек. Следующей ступенью было незаметно подбросить лотошнику в карман монетку, дабы такой полезный человек не разорился.

      До объяснений, к счастью, дело не дошло: друзья уже остановились перед тюремными воротами. Выданная судьей «бумажица» оказалась простым обрывком, на котором судья поставил размашистую подпись и приложил печать. Стражники не глашатаи, чтобы грамотой владеть, но печати всех знатных горожан знают назубок. Казалось бы, неужто сложнее каких-то сорок шесть букв заучить…

      – С виду вроде правильная. Только что-то не звенит. – Старший из охранников сосредоточенно помахал бумажкой над ухом и передал второму.

      – Угу. – Тот надкусил краешек и скривился: – И мягкая какая-то. Уж не фальшивая ли?

      Жар, поняв намек, положил на бумажку две монеты.

      – А так?

      – Тонковата что-то… – продолжал кочевряжиться старший.

      Вор добавил еще одну, и их наконец впустили, пренебрежительно указав копьем на лестницу в подвал: на первом этаже, вполне себе приличном, жили тюремщики и палачи, на втором хранились бумаги. Заключенные же небось и под землей не заплесневеют.

      Внизу гостей встретил еще один, куда более унылый пожилой стражник, мающийся в тесном сыром закутке с коптящим факелом. Тюрьму недавно почистили, скопом отправив на каторгу мелкое жулье и бродяг, и в камерах сидели только «порядочные» – те, за кого обещали собрать выкуп или похлопотать перед наместником. Эти считали ниже своего достоинства общаться с простым охранником, да тот и сам остерегался с ними связываться, отчаянно скучая по старой доброй швали, с которой можно было пошутить, побраниться, а то и безнаказанно дать в рыло.

      – Вон там ваш дружок, в самом конце слева, – сообщил стражник, принимая от Жара монету. Посторонился, пропуская гостей в длинный тюремный коридор, и лениво заметил им в спины: – Только он, кажись, окочурился ночью.

      – Что?! – Рыска в ужасе обернулась.

      – Ага. – Тюремщик вытащил изо рта зубочистку, осмотрел и вставил другим концом. – Ну его когда