Ангел, архангел, архай. Ольга Рёснес

как содержание субъекта есть только более или менее сходный с «объектом в себе» образ. Чем больше сходства с абсолютным объектом, тем «точнее» познание.

      С учетом же «равноправия» пространственно-временной и духовной областей, преодоление разрыва между субъектом и познаваемой вещью происходит лишь человеческим, определяемым его духовной сутью, способом: «как только Я, которое в восприятии отделено от мира, в мыслительном рассмотрении снова включается в мировую связь, тотчас же прекращается всякое дальнейшее вопрошание, бывшее только следствием разделения… Нашего познания вполне хватает для того, чтобы ответить на поставленные нашим существом вопросы»[93].

      Избавление от «вещей в себе» может произойти лишь путем исключения из научного рассмотрения всего того, что не относится ни к восприятию, ни к понятию. Познавательный процесс разыгрывается между восприятием и понятием, на фоне изживающихся в мышлении сил интуиции: «то, что является недоступным для зрения содержанием, с необходимостью переносится физиком – в силу правильного познавательного инстинкта – в область восприятий и продумывается в понятиях, которыми оперируют в этой области»[94].

      Познание мира, каким оно становится при включении в него познания духовной области, необходимо становится самопознанием. Деятельность человеческого Я разворачивается на просторах «ненаблюдаемого», в связи с чем концепции современной физики, очерчивающие гораздо большим кругом область «гипотетическую», чем непосредственно «физически реальную», дают простор самопереживанию-самопознанию.

      Сущность духовного, в его непосредственно предстающем человеку образе, постигается в «покоящемся на себе самом мышлении»[95], в чистом мышлении, живущем по законам духовного мира. Пытаясь обойтись в своих теоретических построениях без этой решающей составляющей, современный естествоиспытатель неизменно оказывается в ситуации «беспомощности», когда теория «обещает», но опыт «не дает». При этом теория всего лишь «отражает» те или иные черты экспериментально установленных фактов, и само мышление полагается лишь «теневым послеобразом действительности»[96]. В статье «Физика и реальность» А. Эйнштейн подчеркивает, что «общие положения, лежащие в основе мысленных построений теоретической физики, претендуют быть действительными для всех происходящих в природе событий. Путем чисто логической дедукции из них можно было бы вывести картину, т. е. теорию всех явлений природы, включая жизнь, если бы этот процесс дедукции не выходил далеко за пределы творческой возможности человеческого мышления»[97]. Мысля жизнь как нечто чисто природное, подчиняющееся тем же закономерностям, что и не живое, современная наука априори допускает вопрос о границах познания: такого познания, которое заведомо ограничивает себя процессами в материальном мире и их логическим осмыслением (если бы, согласно А Эйнштейну,

93

Р. Штейнер. Философия свободы. М., АСТ, 2000, с. 569.

94

Р. Штейнер. Философия свободы. М., АСТ, 2000, с. 573.

95

Р. Штейнер. Философия свободы. М., АСТ, 2000, с. 582.

96

Р. Штейнер. Философия свободы. М., АСТ, 2000, с. 583.

97

А. Эйнштейн. Физика и реальность. М., 1965, с. 8.