Цирроз совести (сборник). Андрей Шаргородский

выжить и увидать свою семью. Как и в прошлый раз его опять обвиняли в измене Родине. Только теперь добавилась формулировка «умышленный переход на сторону врага». Закончилось всё опять штрафбатом. Многие красноармейцы, воюющие с ним, были убиты. Некоторым повезло и они, после ранений, были реабилитированы. Ему удавалось выжить. Но за всё время боёв его ни разу не ранили. Вокруг лилась кровь, а у него никогда не было ни царапины. Даже во время уличных боёв в Вене, где погиб каждый второй, а раненых не успевали отвозить в медсанбаты – он оставался цел и невредим.

      – Произведём зачистку и я подам на тебя рапорт, – пообещал ему политрук.

      – Как будем действовать?

      – Ты, Слепнёв, берёшь десять человек и идёшь на Пайербах! Вот он, смотри по карте! А мы обойдём его справа и слева, чтобы никто не выскочил. Встречаемся тут! – Его карандаш указал место на карте. – Понятно?

      – Пленных брать, или на месте кончать?

      – По обстановке! Если в руках что-то есть – стреляй без раздумий!

      Колонна двинулась в сторону городка. Людей не было. Местным жителям было приказано не выходить из домов и беспрепятственно пускать солдат для проверки их жилищ. По узкой улочке они подошли к большому дому. Ворота были закрыты, но внутри дома были слышны голоса. Прислушавшись, Андрей понял, что кричит ребёнок. Взяв с собой троих солдат, он вошёл во внутрь. Голоса стихли, но незримо ощущалось чьё-то присутствие. Сняв автомат с предохранителя, он толкнул дверь первой комнаты. В комнате никого не было. Вторая комната оказалась тоже пустой. Когда он толкнул ногой третью дверь, в ответ раздалась автоматная очередь. Снова раздался плачь ребёнка.

      – Не стрелять! – скомандовал он. – Там дети!

      – Нихт шиссен! – прокричал он. – Не стрелять!

      – Вы кто? – послышалось из-за двери.

      – Мы бойцы Красной Армии! А вы?

      – А мы бойцы Русской Освободительной Армии генерала Власова! И сейчас вы нам дадите возможность выйти отсюда!

      – А может, ты подумаешь и сложишь оружие! Город окружён и вам не уйти! – Андрей жестом показал, чтобы солдаты обошли комнату с улицы.

      – У нас в руках семья из четырёх человек. Двое из них – дети! Если вы не дадите нам выйти, то мы их начнём расстреливать!

      В комнате опять раздался детский плачь.

      – Никто не будет стрелять! – крикнул Андрей. – И вы не стреляйте! Я сейчас загляну внутрь, а ты мне покажешь, кто там у тебя! Только без глупостей! Один выстрел – и мы бросаем гранаты!

      – Хорошо! Можешь посмотреть.

      Андрей прилёг на пол и аккуратно стал заглядывать в комнату. Там стоял шифоньер, за которым пряталось двое вооружённых людей в гражданской одежде. В руках один держал мальчика, другой девочку. Их родители лежали на полу лицом вниз и вздрагивали от страха.

      Глядя на перепуганных детей, он представил, что точно так же, в оккупации, немцы могли издеваться над его сыном и дочкой. Ненависть к этим подонкам, прикрывавшихся детьми, мгновенно подсказала единственное правильное решение.

      – Выходить будете через окно. Отпусти