Век испытаний. Сергей Богачев

Вам войск в пределах территории Донецко-Криворожской Республики будет равноценно объявлению войны.

      Пашка почти дописал, но остановился:

      – Фёдор Андреевич, так, а кто кому войну объявит? Они нам? Немцы за этим сюда пришли, да ещё и по мирному договору. Давайте так: «в случае продолжения наступления подчинённых Вам воинских соединений ДКР будет считать себя в состоянии войны с Германией, о чём посредством Вас ставим в известность императора Германии Вильгельма».

      – Подходит. Молодца. – Артём одобрил Пашкину правку и прочёл то, что он написал.

      – Штамп есть?

      – Так точно. – Пашка шлёпнул на бумагу фиолетовый штамп канцелярии и подвинул ультиматум для подписи.

      – Видишь, какие времена, Павел, не до церемоний! – продолжал вещать товарищ Артём. – Ультиматумы на клочках бумаги ваяем, подписываем на коленке – ну ничего, будет ещё наше время…

      Конечно, Павел тоже понимал, что в такой форме подобные вещи не делаются, но ведь и дипломатической миссии Республика тоже не имеет и, в конце концов, главное здесь не форма, а суть: мы будем биться и лёгкой прогулки у вас, господа Гансы, здесь не получится.

      Ремизов периодически наведывался к Черепанову, и совершенно не всегда ему удавалось Павла застать на месте. Так как ординарец должен неотлучно находиться при своем командире, то Павел Черепанов принимал деятельное участие в работе эвакокомиссии, главой которой был товарищ Артём. Дни напролёт они носились между фабриками, заводами, учреждениями и железной дорогой. Вагоны были в большом дефиците, как и паровозы, и не единожды Черепанов был свидетелем того, каких усилий стоило выполнить поставленную задачу. Люди работали почти непрерывно, ночуя на местах, да и сами они не единожды спали в кабинете на стульях.

      Кузьма Ильич появлялся в самый неподходящий момент и всегда старался разговаривать с Павлом тет-а-тет, из чего Черепанов сделал вывод, что Ремизов имеет на него какие-то свои планы.

      – Павел Трофимович, как успехи? – услышал сзади знакомый голос Пашка.

      – Справляемся, как видите! – ответ был кратким и вполоборота, Пашка сверял текст приказа со своими черновиками.

      – На таких, как вы, революция держится. Не люди – кремень! – Ремизов попытался обратить на себя внимание ординарца.

      – Кузьма Ильич, чего это вы сегодня такой торжественный? У нас митинг?

      – Да… Недосып даёт о себе знать.

      – У меня очень мало времени, нам нужно сейчас с товарищем Артёмом уезжать, нельзя ли кратко и по сути?

      Конечно, Ремизова, как старшего по званию и по возрасту, покоробил такой резкий ответ, но он не подал виду.

      – Нам известна позиция товарища Артёма по автономии Республики, и, зная его довольно резкий характер и способность к решительным действиям, шагам, так сказать… – Ремизов достал папиросу.

      – У нас здесь уговор – не курить. – Павел знал склонность Кузьмы Ильича заходить к сути издалека и постарался обрубить его длинный монолог. –