Век испытаний. Сергей Богачев

проигранной. Уж слишком были неравны силы, и самое главное – судьбу этой интервенции невозможно было решить ни из Харькова, ни из Луганска…

      – Ну, как тут наш больной? – спросил доктор, не вынимая левой руки из кармана халата. Если бы не пенсне и чистый русский говор, то его вполне можно было бы принять за кавказца – крупный нос и чёрные, смоляные, вьющиеся волосы создавали такое первое впечатление.

      – Температурит… – Лиза внимательно смотрела на врача, который сейчас был для неё олицетворением всех высших сил.

      – Не волнуйтесь, душечка. Не волнуйтесь. Вы вовремя оказались в нашем госпитале. Ничего критического, болезнь протекает, как и положено. Ещё пару-тройку дней это будет продолжаться. Но с таким уходом, какой за товарищем Сергеевым, я уверен, он быстро пойдёт на поправку. – Это был комплимент в сторону Лизы, которая, как только ей позволили, от мужа не отходила и ночевала рядом на стуле.

      Пашка смотрел на доктора и живо представил себе, как тот разговаривает с кавказским акцентом, и казалось, что вот сейчас достанет откуда-нибудь спички и станет раскуривать трубку. Как Коба тогда, в вагоне. Да, судьба свела Черепанова со многими яркими личностями, но образ Сталина отложился у него в памяти отдельной строкой.

      Когда они в начале лета оказались под Царицыном, судьба закинула его в штабной вагон, где он стал свидетелем встречи давних знакомых.

      – Ай, вай! Генацвале! – Усач, который на правах хозяина занимал единственный письменный стол, встал, снял фуражку и обнял гостя.

      – Коба, а ты начал седеть! – Артём, не отпуская Сталина, оглядел его виски.

      – Слушай, седеть или сидеть? – искренне рассмеялся кавказец. – Если ты меня за столом застал, так это не значит, что я штаны протираю!

      – Зная твой темперамент, в этом сомневаться не приходится.

      – Садись лучше ты, дорогой! – Сталин указал на свободное место на диване. – Что, ты драпал из Харькова?

      – Приняли решение оставить город, ушли в Луганск.

      – Понимаю, решение здравое. Нужно собраться с силами и вернуться, а у нас не то что штыков, у нас хлеба не хватает для рабочих, которые эти штыки куют. Наверное, не все достаточно хорошо работают, если где-то хлеб есть, а в Москве его нет. Вот, прибыл навести порядок в этом вопросе. Продовольственная мобилизация.

      – Товарищ народный комиссар по делам национальностей занимается продовольствием? – Артём искренне удивился.

      – А ты что, на грузчика в Австралии учился? Или на наборщика газет, а? – Сталин хитро улыбнулся. – Сейчас стоит такая задача: нужно будет воевать – товарищ нарком по делам национальностей сможет воевать.

      – Понимаю, понимаю…

      – Слушай, как твоего мальца зовут? – Сталин кивнул в сторону Пашки.

      – Павлом его величать.

      – Павел, а ну-ка, завари нам чайку. И себе. Кипяток в чайнике. Ему можно доверять?

      – Как мне. Парень молодой, но из нашего племени. Ординарец.

      Сталин продолжил:

      – Ты говоришь, продовольствием приходится