Будут неприятности (сборник). Галина Щербакова

Переадресуйте их пыл. Мне вас учить?

      КУБИЧ. Не надо.

      КРЮКОВ. Если человека моего ранга, коммуниста без единого выговора, можно хватать и носить в зубах, то я не знаю, что будет завтра…

      КУБИЧ. Я тебе так скажу: надо уметь проигрывать, ты потерял бдительность. На тебя такое досье!

      КРЮКОВ. Откуда? Откуда оно взялось? Я такой же, как был пятнадцать, двадцать лет тому назад! Я живу и думаю точно так же! Ничто не изменилось! Понимаешь, ничто! Кроме того, почему-то именно в моих делах сочли нужным ковыряться, а не в твоих, к примеру…

      КУБИЧ. Давай договоримся сразу. У меня с твоим делом – ничего…

      КРЮКОВ. О!!!

      КУБИЧ. И не вздумай! Не вздумай!

      КРЮКОВ. А это я посмотрю… Мне ведь еще никто ничего не предъявлял… Досье! Интересно откуда? Развели сексотов, теперь сами хлебаем…

      Выходит Эльза с сумкой. Видно, что сумка снова тяжелая. Она ее едва несет.

      КУБИЧ. Идемте, Эльза, я вас подброшу.

      ЭЛЬЗА. Такое вам спасибо, такое!

      КУБИЧ (Крюкову). Обмозгуй всю картину со всех точек зрения… Даже самой крайней…

      КРЮКОВ (гневно). И не подумаю!

      Эльза и Кубич уходят.

      НАСТЯ. Папа, а что случилось такого?

      КРЮКОВ. Ты? А я думал, на кресле что-то лежит…

      НАСТЯ. Я лежу… Лежу себе и лежу… Чего тебя Кубич пугал?

      КРЮКОВ. Потому что пугало.

      НАСТЯ. Я знаешь, что придумала? Эту тетку, что собаку переехала, надо отдать под суд. И судить по телевизору, чтоб все, все, все видели… И посадить ее лет на двадцать пять…

      КРЮКОВ. Таких сроков уже нет.

      НАСТЯ. Это почему же?

      КРЮКОВ. У нас гуманный суд.

      НАСТЯ. Ничего себе порядки! А сколько самые большие?

      КРЮКОВ. Пятнадцать лет.

      НАСТЯ (разочарованно). Всего? Ну даете!

      КРЮКОВ. Пятнадцать – что, мало?

      НАСТЯ. За жизнь животного мало!

      В халате, в чалме входит Крюкова.

      КРЮКОВА. Какой здесь противный запах! Эти холлы абсолютно негигиеничны. Сейчас строят новые дома… В холле – стеклянный эркер. Нарядно и свежий воздух. Имей в виду. Мне тут уже надоело…

      КРЮКОВ (насмешливо). Может статься, что твое нетерпеливое желание поменять обстановку будет удовлетворено много быстрее.

      КРЮКОВА (радостно). Да? У меня сегодня была редкая игра… Редкая! Ты же знаешь, я не очень люблю своего комиссара… Эта вся роль через преодоление себя, женского… Мне просто бывает необходимо выйти из собственной шкуры… Я это не люблю! Мне холодно без шкуры! А тут… Ввели в спектакль на роль Алексея мальчика… Такой весь тоненький… А силища… Невероятно! И я почувствовала, что она – комиссар – тоже женщина. И так стало удобно, уютно… Так все пошло-поехало…

      КРЮКОВ (задумчиво). Как все в жизни. Женщине – мальчика… Мальчику – ату…

      КРЮКОВА. Какое ату?

      КРЮКОВ. Свои мысли… Значит, пошел у тебя комиссар? Ну и слава Богу! Я тебя в этой роли не люблю… Кожаная, скрипишь, басишь… Рэ-во-лю-ци-о-нэр-ка…

      НАСТЯ. А я видела, как собачку задавили… Такой ужас…

      КРЮКОВА (с пафосом). Надо