Будут неприятности (сборник). Галина Щербакова

Господин Попов и сеньор Маркони. Между ними, помнится, был даже некоторый конфликт. Каждый из них хотел быть первым в поисках девушки в шумном городе. Ведь как-никак – свадьба! В «Арагви». Назло милиционеру…

      Занавес.

      Картина четвертая

      Самая далекая лавочка на платформе. Сидит Клава. Возле нее цыганка. Клава отворачивается от нее, а та все норовит заглянуть ей в глаза.

      КЛАВА. Ну, идите, ради Бога. Нет у меня денег.

      ЦЫГАНКА. А я прошу? Личико у тебя, красавица, печальное. А я знаю почему.

      КЛАВА. И я знаю.

      ЦЫГАНКА. А я тебе скажу, что будет завтра. Давай руку. Не обеднеешь, красавица. От полтинника ты счастливей не станешь, а я стану.

      КЛАВА (чуть не плача). Ну, идите, пожалуйста. Нет у меня полтинника.

      ЦЫГАНКА (весело). Рубль есть!

      КЛАВА (достает из сумочки рубль). Только уходите скорей.

      ЦЫГАНКА (берет деньги). А дорога тебе, красавица, счастья не принесет. Ты, красавица, степенная. Тебе на месте надо сидеть.

      Уходит. С котомками, деревянными чемоданами подходят к лавочке мужчины и женщины. Видимо, расторговавшиеся крестьяне после рынка. У всех завернутые в маленькие бумажки пирожки.

      1-я ЖЕНЩИНА. Люблю я московские пирожки. Вот дома у меня такие не получаются.

      2-я ЖЕНЩИНА. Их машина печет.

      3-я ЖЕНЩИНА. Так что ж, от этого вкуснее, что ли? Ты их час на столе подержи – и никакого вкуса, они потому хорошо идут, что горячие.

      МУЖЧИНА (смеется). Это точно. У каждого продукта есть своя лучшая пора. Клубника, на заре сорванная, пирожки горячие, молоко сразу из подойника (видит Клаву, заигрывая), а девушка в семнадцать лет.

      4-я ЖЕНЩИНА. Ах, ах! Скажу вот твоей! (Рассматривает Клаву.) А девушка наша, видать, деревенская. Смотри, как сидит. Коленки спрятала. (Клаве.) Вы не городская, девушка?

      КЛАВА (растерянно). А что?

      4-я ЖЕНЩИНА (довольная). Сразу видно.

      1-я ЖЕНЩИНА. Вы ее не слушайте. Ничего не видно. Сейчас все одинаковые.

      4-я ЖЕНЩИНА (упрямо). Видно, видно! (Подходит к Клаве.) Или вам это обидно?

      КЛАВА. Чего ж на правду обижаться? Какая уж есть!

      4-я ЖЕНЩИНА (довольная). И я так считаю. (Принюхивается.) Ах, какой у вас одеколон хороший. Как называется?

      КЛАВА. Да нет, что вы, очень плохой. Дешевый. «Нарцисс». Полтора рубля.

      1-я ЖЕНЩИНА. Это теперь называется дешевый. Пятнадцать рублей старыми на чистую ерунду.

      2-я ЖЕНЩИНА. А я какие-то нерусские видела. Посуда махонькая, а цена 18 рублей.

      1-я ЖЕНЩИНА. Сто восемьдесят старыми! Мыслимое ли дело!

      3-я ЖЕНЩИНА. Что ты все пересчитываешь? Кто их помнит, твои старые деньги? Вот ей (Клаве) это совсем непонятно. Она тогда дите была.

      1-я ЖЕНЩИНА. Все, милая, помнить надо. Все. Чтоб разбираться. А деньги пока не отменили, и что ты там ни говори – а они главное. Бедный – он и есть бедный, и никому он не нужен. А богатый есть богатый во все времена. Значит, деньги считать и уважать надо. Вы куда, барышня, едете?

      КЛАВА. Я? В Пермь. У меня поезд ночью.

      1-я ЖЕНЩИНА. Далеко!