Полночь. Александр Варго

на семь, ему немногим больше сорока.

      – Не может быть! – ахнула Татьяна. – Он выглядит лет на двадцать старше!

      Эд привычно пожал плечами:

      – Такая жизнь, как у него, не способствует физическому процветанию.

      – Ладно, хрен с этим калекой, мы не суп из него варить собираемся, – вмешался Бравлин. – Ты сказал ему насчет акулы?

      – Он готов тебе продать челюсть, которая висит на вышке, за сто баксов.

      – Мне не нужен этот старый хлам, – раздраженно сказал Вячеслав. – Ты помнишь, о чем мы говорили?

      – Слава, что ты задумал? – Татьяна тронула мужа за локоть, но он не унимался:

      – Я тащился сюда по жаре и качался на волнах с этим чокнутым греком не для какой-то долбаной рыбалки. Если ты обещал нам драйв, так докажи, что твое слово чего-то стоит. Пусть этот Дриппи поймает для меня акулу. Настоящую акулу, а не эти шпротины.

      Эд молча смотрел на друга.

      – Боюсь, что твоя затея будет стоить денег, – наконец промолвил он, и Вячеслав расхохотался:

      – Так вот что тебя беспокоит, братишка… Не волнуйся, деньги у меня есть, и я готов их выложить за стоящий товар. Мария Бравлина не рожала жадин.

      Эдуард стал подниматься на палубу, а Татьяна сказала с укором:

      – Зря ты так.

      – Что «зря»?! – неожиданно взвился Вячеслав.

      – Эд перед тобой ни в чем не виноват. Он просто хотел сделать нам приятное.

      – Нам? Или тебе? – Дыша перегаром, Вячеслав приблизил свое разгоряченное лицо вплотную к Татьяне, но она не отвернулась.

      – Ты ведешь себя глупо. И перестань напиваться, – холодно сказала она. – Пусти, я пройду.

      Когда она ушла, Вячеслав выругался. Перестань напиваться… Легко сказать, когда тебе систематически напоминают о…

      Он снова чертыхнулся и сделал два больших глотка из бутылки. На хрен. На хрен все. Если этот дипломат Эдик не уговорит одноногого хмыря, он сам поговорит с ним. Поговорит по-пацански, и тот выловит ему настоящую акулу. Он стал подниматься наверх.

      Когда он оказался на палубе, подростки деловито свежевали пойманных акул. Короткими ножами с широкими лезвиями они ловко снимали с них шкуры, срезали плавники, хвосты. Шкуры помещались в специальные бочки с соляным раствором, хвосты и плавники – отдельно. У самой крупной из них Папаша Дриппи самолично вырезал печень и, разделив ее с помощниками, уплетал ее как обычный бутерброд с колбасой. Видя, как по небритому подбородку грека бегут струйки крови, Татьяна отвернулась и мысленно сосчитала до десяти.

      – Ну, что? – полюбопытствовал Вячеслав.

      – Пятьсот долларов, Слава, – сказал Эд. – Если устраивает, плати прямо сейчас. Ты уже знаешь, какие тут правила торга.

      – Согласен, – с ноткой презрения отозвался Вячеслав. – Только без лажи. Мне не нужна какая-нибудь килька.

      – Скоро стемнеет, – напомнил Эдуард. – Если он не выловит акулу до вечера, ты потеряешь деньги. А ночевать в море я бы не советовал.

      «Засунул бы ты свои советы в одно место», – подумал