Сказ про сестрицу Алёнку и братца Орея. Елена Александровна Асеева

молвил Орей, узрев ту лысину и разком остановился, легошенько вскинув на спине духа сберегающего клады, – а то я малость притомился.

      Мальчуган качнул головой в направлении полянки и с тем скинул со лба мелкую капель бусенца, который вымочил волосы и одежу не только на нем, но и на Алёнке, и на Копше, и даже ветоньки бузовника на колтках, поелику они грустно свесили вниз листочки и перестали перекатывать ягодки. Да, так, не дождавшись ответа, срыву шагнул вбок правой ноженькой, прямо в мягкую ту муравушку и также сразу провалился почти по щиколотку в воду, каковая нежданно разошлась в стороны, к довершению всего раздвинув и саму зеленую травушку.

      – Постой! Постой, Орюшка! – громко загамил Багрец, немедля замерев на месте и обернувшись. – Эвонто чаруса, коварная топь во мхах схороненная. Она в сиг тобя на дно утащит.

      Отрок и сам сие скумекал, понеже почувствовал, как ноженьку его ктой-то крепко ухватил, не вырвешь. А поверх мягонькой муравушки, растущие крупные цветы внезапно, дрогнув, обернулись плоскими шляпками гриба мухомора, чью красную кожицу усеивали белые бородавки. И те шапки гриба были такими крупными и стояли столь густо, что полностью скрывали под собой траву. А ноженьку Орея кто-то ощутимо потянул вниз так, что она войдя, по колено, вглубь чарусы, дернула вбок и само его тело. Посему оттого рывка отрок завалился на правый бок, единожды выпустив из хватки сраку Копши. И не ожидающий сего действия дух резко свалился, сквозь разошедшуюся травушку, прямо в темно-синюю водицу, вызвав слышимый плюх, и уйдя под нее наполовину. Впрочем, уже в следующий миг Копша, высунув на поверхность воды голову, и яростно взмахивая левой рукой и ногой (доколь не утопленных), громогласно заверещал:

      – Пособите! Спасите! Топну!

      А шапки мухомора промеж того сменили свои ровные образы на выпуклые (точно вспухнув), блеснув собственной лощеностью. Бородавки на них (опять же мгновенно) лопнув, выпустили в выспрь дымчатые черные пары. Поелику находившийся к ним ближе всех Орей громко закашлял, ощутив во рту ни тока кислятину, но еще и удушающую горечь.

      – Братец! – всполошено вскликнула Алёнка, и, бросив под ноги кринку, перескочив через нее, кинулась к мальчику, ухватив его за левую руку да потянув вверх. А из водицы, обок духа сберегающего клады, внезапно высунулась серая с четырьмя перстами рука, точь-в-точь, как клешня рака, сложившаяся челюстями, обряженными малюсенькими коготками. Та клешня резко щелкнула, вроде жаждая ухватить Копшу, али Орея. Посему первый испуганно зыркнув в сторону высунувшейся руки еще громче возопил:

      – Спасите! Пособите! Нешто топну?! Охти-мнешеньки!

      И словно побуждаемая теми воплями девонюшка, рывком дернула на себя братца, единожды заваливаясь на левый бок и с тем вырывая его ногу из плена водицы. А подскочившие следом к ребятушкам колтки, подхватив один другого под руки, подняли на ноги. Притом дюже взволнованный Багрец, не обращая внимание