Усмешка тьмы. Рэмси Кэмпбелл

в звонок напротив таблички с именем Натали затянутым в черную кожу перчатки пальцем. Я корчу недовольную мину его спине.

      – Кто? – спрашивает ее иссушенный электроникой голос.

      – Налати, это Николас. У меня тут парнишка, говорит, что ты его знаешь.

      – А как его зовут?

      – Он утверждает, что Айви Монсли.

      – Не знаю никого с таким именем.

      – Натали, это я, Саймон! – со смехом встреваю я.

      Он поворачивает свой тяжелый профиль ко мне.

      – Тогда почему вы назвались иначе?

      – Натали знает почему. Такая шуточка. Между нами.

      Возможно, она не оценила ее – потому как долгое время из интеркома ничего не доносится, кроме плеска воды. Пауза как-то уж слишком затягивается, но потом Натали все же говорит:

      – Все в порядке, Николас, я его знаю. Пусть идет.

      Наружная дверь с жужжанием открывается, но Николас загораживает собой проход:

      – Ты уверена, что стоит пускать его, когда вы с Марком одни? Как по мне, он выглядит подозрительно.

      – Да, уж с ним-то я смогу сладить.

      Когда этот невыносимый Николас с его неуместной заботой пропускает меня к двери, я хватаюсь за ручку. Дергаю ее на себя. Дергаю еще раз. С трудом удерживаюсь от того, чтобы пнуть – он такой жест вряд ли оценит.

      – Из-за тебя ее снова замкнуло, ковбой, – хмыкаю я.

      Невыносимо неспешно, будто в замедленной съемке, он снова обращается к табличкам и снова давит на кнопку. Я крепко сжимаю кулаки.

      – Ну, что там у вас еще? – устало спрашивает Натали несколько мгновений спустя.

      – Твой друг, похоже, не смог войти.

      – Вы, двое, сдурели там внизу?

      Входя, я стараюсь оставить все свое раздражение за порогом. Конечно, мое отношение к этому типу никак не сможет навредить карьере Натали, но едва мы оказываемся в коридоре, я оборачиваюсь к нему:

      – Она прошла собеседование?

      – Да, конечно. Она нам подходит.

      – Саймон! – Натали окликает меня с лестничной клетки. – Ты что, пришел остаться на ночь?

      – Жду тебя на работе, Налати, – просекает все сразу Николас, поднимая руку – не то в прощальном, не то в предупреждающем жесте. – У тебя есть мой номер, не стесняйся звонить.

      Все, что есть у нее, есть и у меня, так и подмывает меня ввернуть, но я молчу. Николас уходит – скрип кожаного пальто сопровождает его дурацким саундтреком до самого Тауэрского моста. Натали провожает его взглядом, затем смотрит на меня. Ее первые слова не дышат радушием:

      – Саймон! Что ты творишь?

      – Прости, если спугнул этого агента Людей-в-Черном. Не ожидал, что он заявится сюда.

      – Заходи уже, – тихо-тихо говорит она и отступает на шаг назад. Едва дверь закрывается за нами, она продолжает не повышая голоса: – Мы с Марком поужинали с ним, а потом он вернулся сюда, выпить пару бокалов. Что-нибудь еще, о чем ты хотел бы знать?

      – Мне послышалось, или он называл тебя Налати?

      – О, да. Он присылал мне валентинки в школе. Страдал дислексией, поэтому я всегда знала, кто их посылал. Такая шуточка. Между нами.

      Я ведь сказал то