Полёт в Чаромдракос. Наташа Корсак

вы не замужем! – заметила мадам Карпесье. – Потом шекспировские штучки покажутся вам детскими выдумками!

      – Это она мне припоминает тот вечер, когда я застукал её в компании одного молоденького рака. Я ей тогда такого «Отелло» показал, – шепнул месье Карпесье на ушко Камилле, да так громко шепнул, что мадам Карпесье огрела его по голове увесистой сумочкой из синих водорослей.

      – Да уж, занятная семейка, – рассмеялась я вслед месье и мадам, которые, усаживаясь на свои места, все продолжали ругаться. – Камилла! Но рыбы-то почему говорят? – всё-таки спросила я. – Они же – рыбы.

      – У всех на свете есть голос. Просто надо его услышать, – спокойно ответила она.

      Мы нашли свои театральные места согласно купленным орешкам. Кстати, ценой одного орешка оказалось любое доброе слово. Впервые слышу, чтобы в наше время за что-то расплачивались словами. А у Камиллы в этом театре ещё и скидка. Ей три билета по цене одного доброго слова продали. И слово это – «дружба», что и произнес Луи, но прежде месье Паф-Паф защекотал его своим прутом разговорчивости.

      По первому звону молодого ландыша наши орешки-билеты собрали белочки-контролеры и пообещали после спектакля угостить всех гостей ореховой пастой (её готовили из этих же орешков во время спектакля). Так уж было заведено, поэтому «билеты» никто и не выбрасывал.

      А пока на уличной сцене блистал месье Гранд Эль и его шекспировско-вороний монолог:

      – Быть иль не быть – таков вопрос; что лучше,

      Что благородней для души: сносить ли

      Удары стрел враждующей фортуны

      Или восстать противу моря бедствий

      И их окончить…

      «Или восстать против моря бедствий…» – повторяла я про себя. А главное-то: «Быть или не быть?..» Хорошенько примерив на себя эти слова, я задумалась: да, балериной мне, может, и не быть, но верить в чудеса, пусть и в эти три дня, никто не запрещал. Мне вдруг сильно захотелось поблагодарить Камиллу за чудесный вечер, но спектакль, казалось, поглотил бабулю полностью, будто её саму волновал тот злополучный вопрос, быть или не быть, и я решила, лучше не мешать ей со своими глупостями. Ведь она так красиво думала.

      …Месье Гранд Элю мы аплодировали стоя. Признаюсь, это был лучший «Гамлет», которого я видела в своей жизни!

      6. На лезвии ночи

      Луи расправил паруса своих рубиновых крыльев, выпрямил спину, словно на параде, и, понизив до самых пяток свой птичий голосок, принялся цитировать «Гамлета». Перепрыгивая с ноги на ногу, он украдкой оборачивался и следил за нашей с Камиллой реакцией. Чижик, безусловно, ждал, когда мы начнем рукоплескать ему, как месье Гранд Элю, и старался ещё сильнее обыграть каждое слово, особенно вопрос принца Датского, обращенный к своей драматической судьбе: «Быть – не быть, быть – не быть?»

      Мы всё-таки одарили нашего чижика аплодисментами и заслуженным «браво» хотя бы за то, что насмешил он нас от души. Он надеялся переплюнуть в актерском мастерстве самого месье Гран Эля, однако мало отличал комедию от драмы. Потому и Гамлет у него вышел по-чижевски