Четыре Сына. Рождение легенд. И. Барс

дышать, пытаясь успокоиться.

      – Белый?

      Когда Дамаск начал говорить, его голос был тих. Казалось, внутри него что-то надорвалось.

      – Ты ответишь за это, Атонах. Через десять, пятнадцать лет, ты ответишь! Я заберу у тебя все, что ты имеешь. Я принесу тебе столько горя, сколько ты не приносил всем своим жертвам вместе взятым. Ты пожалеешь, что убил моих родителей…

      – Дамаск, сынок, они были больными нищими…

      – Я тебе не сын!! – крикнул Дамаск и со всей силы запустил переговорный медальон в соседний дом.

      Он тяжело дышал, а в глазах стояли слезы. Только спустя минуту Белый вспомнил, что ему нужно бежать.

      – Белый, ты как!?

      Не успел Дамаск выбежать из-за утеса скалы в заброшенную бухту, как его издалека окликнул не находящий себе места Бирм.

      – Все нормально, – приблизившись, мрачновато ответил он, смотря на улитого кровью Шлепка, который сидел на песке с несчастнейшим видом, рядом с непривычно тихим Гансом.

      – Что дальше? Как мы выберемся из Керибюса? – спросил Черный.

      И тут Дамаска словно молния пронзила. Шах у Палача! Его из-за них повязали.

      – Надо вытащить Шаха. Это он продумывал план побега. Он знает, что дальше делать.

      Бирм онемел, и его темная кожа болезненно посерела.

      – Белый, какого Шаха? Он несколько часов в распоряжении Палача находился. Там от Шаха ничего уже не осталось! Даже если он жив, вряд ли он теперь помнит, как его зовут и кто ты такой.

      – Плевать. Он там из-за нас.

      – Он там из-за себя! Мы его с собой не приглашали! Он сам навязался!

      Бирм всегда переживал только за себя, Ганса и Дамаска. И обычно Белый ничего против этого не имел. Но сейчас это начинало его серьезно злить.

      – Мы без него ничего не сможем! – упорствовал Дамаск, зачем-то пытаясь переубедить Бирма, хотя сам для себя решил, что вытащит Шаха (он бы их не бросил, скорпус даже Шлепка освободил, чтобы тот смог предупредить).

      – С твоей магией мы все сможем! Мы сбежали прямо из-под носа Атонаха! Чего нам теперь-то бояться!?

      – Это не обсуждается, Черный. Я пойду за Шахом. Если мы не будем держаться друг за друга, то чего мы вообще стоим?

      – Белый, тебя поймают, и нам с Гансом придется вернуться.

      – Ты сам говорил, что с моей магией мы сможем все! Значит у меня получится и Шаха вызволить.

      Бирм видел, что Дамаск настроен решительно, и отчаянно пытался придумать, как его можно остановить. Теперь сильней был он, и Черный уповал только на волшебную силу слов, а не магии.

      – Слушай, Дамаск, я предупреждал тебя по поводу Атонаха, но ты меня не послушал. И к чему в итоге это привело?

      – К обретению магии и выяснению правды. Бирм, я все равно пойду к Палачу, что бы ты ни говорил. Но для начала, мне нужно спрятать вас. Так что стой смирно, я сделаю тебя невидимым.

      Черный пытался привести еще доводы, но Дамаск сказал ему лишь короткое: "Заткнись", после чего попробовал поменять состав кожи парня, как Ветру и Дыре. Но тот начал кричать