Четыре Сына. Рождение легенд. И. Барс

тупорылый, они мне живые нужны!! – вскричал Атонах.

      Но Дамаск уже плохо слышал его голос. Петляя между переулками, не понимая куда бежит, он пытался придумать, как оторваться. У этих Воронов уже активирована защита, и как ее пробить Белый представления не имел. Легкие горели, тяжесть Ганса налила мышцы свинцом, так что руки начало сводить. Рядом раздавалось свистящее дыхание Бирма. И только Шлепок, привыкший к постоянному бегу, чувствовал себя комфортно.

      На полном ходу, они завернули в очередной вонючий закуток, удаляющий их все дальше и дальше от центра Керибюса. Дамаск для себя выяснил, что Черный в подобных ситуациях не помощник, поэтому бремя принятия решения сейчас лежало именно на нем.

      – Бирм! – тяжело выдохнул Белый.

      Продолжая бег, Черный каким-то чудесным образом без слов понял, что от него требуется и взял из рук брата Ганса. Перед тем как остановится, Дамаск бросил ему вслед:

      – К заброшенной бухте!

      Он резко затормозил и развернулся лицом в сторону доносившегося топота взрослых мужчин. Было очень жарко, от сумасшедшего кросса перед глазами все плыло, во рту пересохло, а в висках будто усердно долбили молотами трудолюбивые капты. Дамаск почти ничего не видел, кроме разливающихся разноцветных энергий.

      Выбежавших из-за угла Воронов он заметил сразу, по ярким защитным коконам вокруг них. Действуя на уровне инстинктов, Белый толкнул откуда-то изнутри себя клубок Силы, и она, обжигая кровь, в одну секунду прилетела по артериям к рукам. Его кулаки облепили два твердых прозрачных кристалла, которые могли увидеть лишь маги, и он со всего размаху ударил ими по брусчатке.

      Выщербленная дорога тут же ожила и волной оторвалась от земли. Вороны в ужасе затормозили. Но ничего не успели сделать. Тяжелые камни накрыли их, разбивая не только защиту, но и хрупкие кости.

      – Мокрый? Мокрый? Мокрый!?

      Это был Атонах! Страх и чувство странной эйфории хлестали в крови Дамаска, и, услышав в наступившей полной тишине ненавистный голос, он завертелся по сторонам, готовый сейчас сразиться хоть с самим Кардашем. Но никого кроме него в разрушенном переулке не было.

      Белый прислушался.

      – Мокрый, храг тебе в глотку! Отвечай!

      Голос определенно исходил из-под завала. Чувствуя в себе невиданную силу, Дамаск, легким движением руки, поднял камни в воздух. Пока они благополучно левитировали, он подошел к одному мужчине с развороченным в кашу лицом. На его шее мерцал редкими красными вспышками рифленый серебряный медальон. Дамаск сорвал побрякушку, внимательно рассматривая.

      – Мокрый!? – с очередной красной вспышкой, раздался голос Атонаха из него.

      Дамаск не смог промолчать:

      – Нет, это не Мокрый. Мокрый мертв, как и остальные.

      Повисла тишина. Маг даже подумал, что необходимо какое-то слово, чтобы передать сообщение, но пришедший следом ответ развеял сомнения.

      – Белый?

      – Дамаск.

      – Дамаск, сынок! Что за шутки? Возвращаетесь с Гансом и Ч… Бирмом домой.

      – Нет!