Смерть за смерть. Кара грозных богов. Дмитрий Гаврилов

кому не является. А ты знаков не понял, другим путём пошёл. Зря, Розмич. Зря. На воинской дороге слишком много горя тебе отмерено, сойди.

      Розмич задумался, конечно. А как не задуматься, если перед тобой седовласый человек с глазами из бездонного ночного неба? И совет этот принял. Но с воинской стези не свернул.

      Вот и теперь, вспоминая ту встречу, размышлял, что поступил верно.

      И кому охота чуть ли не каждый день на капище перед богами отплясывать? Или в развороченные кишки зайца всматриваться, между печёнкой и сердцем знаменье свыше искивать? Особливо если в руках сила живёт молодецкая, а душа веселья требует. Да и от девок кому охота отказываться, когда хочется и можется?

      Правда, с той поры Розмичу всё чаще сны нехорошие снились и сбывались не в пример чаще обычного. Людей иногда до того пристально видел, что казалось – ещё немного, и в саму душу провалится. Но о том, чтоб сменить меч на посох дорожный, всё равно не думал. От снов и прочих наваждений – отмахивался. Не мужское это дело во всякую чудесатость верить.

      Расскажи он эту историю Затее, тут бы одним влюблённым взглядом не обошлось. Бабы страсть как загадочное и волшебное любят. Вот только делиться рассказом дружинник не собирался. Ни с кем.

      – Эй, Розмич! О чём горюешь? – спросил подсевший Ловчан.

      – Не горюю, – отозвался дружинник. – Думу думаю, пока вы хохочете.

      Брови Ловчана удивлённо приподнялись – сколько знал Розмича, никогда за думами не замечал. А старший из дружинников продолжал врать:

      – Вот представь, что если Полат, узнав о гибели Рюрика, откажется в Новгород ехать, о худом подумает. Как тогда быть?

      На лице Ловчана отразилось полное недоумение.

      – Выпустит ли нас из Белозера или в заложниках оставит? Или просто головы посрубает и Олегу в мешке пришлёт? – вполголоса рассуждал Розмич.

      – В мешке? Да ну! Не станет Полат войну с Алодью и всем словенским миром развязывать.

      – А кто его знает? Он ведь не абы кто, сын Рюрика. А Рюрик великим воином был, сколько сражений под его рукой выиграли?

      – Не… – смекнул Ловчан. – Не о том ты, Розмич, думаешь. Зубы мне сейчас заговариваешь, так?

      Ловчана не зря считали смышлёным. Одного взгляда на Розмича оказалось достаточно, чтобы догадаться.

      – Чё? – заговорщицки зашептал собеседник. – Неужто так глянулась, что даже от лучшего друга скрыть хотел?

      Вопреки желаниям Розмича, щёки вмиг покрылись ярким румянцем, который даже густая щетина скрыть не смогла. Ловчан даже присвистнул.

      За Розмичем девки всегда табунами бегали. Одна, особо влюблённая, даже в гридню как-то пробралась – смеху на весь княжеский двор было. А он убегал, но не слишком рьяно. Некоторым позволял-таки затянуть себя в сети, затащить на сеновал или укромную лесную полянку. Но на том любовь, как правило, и кончалась.

      Осуждать за такое никто не думал. С давних времён заведено – ребёнок, рождённый от бравого воина, удачу в дом приносит, особливо мальчик. У ворот девки, от дружинника