Смерть за смерть. Кара грозных богов. Дмитрий Гаврилов

смертный бога так уделать? Нет, спорить с полулысым Жедан не собирался…

      – Погоди-ка! – крикнул купец, голос прозвучал громовым раскатом. – Суши вёсла!

      – Это ещё за каким… – встрепенулся Розмич.

      Жедан смерил дружинника хитрым взглядом, сказал с деланой строгостью:

      – Ты, мил-человек, у себя на суше распоряжайся, сколь душа просит. А на море меня слушать будешь. Пока требы Волхову не справим, никуда отсюда не двинемся.

      – Ах да! Волхову! То добре! Нельзя не почтить грозного коркодила! – рассмеялся Розмич.

      Бедный скотт позеленел, когда Жедан, подхватив припрятанный до поры мешок, вышел на нос лодьи. В мешке копошилось и пыталось кукарекать.

      – Эй, меченый, подь сюды! – позвал купец.

      Розмич вмиг оказался рядом, выхватил из мешка крупного чёрного петуха. Разжалованный властелин курятника пытался побороть дружинника, но силы оказались неравны. Купец тем временем извлёк невесть откуда большой камень, умело привязал его к лапам чернокрылого и, подхватив голосящую жертву, самолично выбросил за борт.

      – Хвала Волхову! – молвил он громко, а тише добавил: – Пошли нам попутного ветра да лёгкой волны! Не обессудь, коли чем обидели…

      Куцые крылья отчаянно били воздух, но изменить предначертанного судьбой не смогли. Петух с громким плюхом вошел в воду, тёмные волны Алоди схлопнулись, проглотив подношенье.

      Жедан расплылся в широкой улыбке, заявил громогласно:

      – Хорошо пошёл!

      От этих слов лицо Ултена стало и впрямь зелёным, но едва кульдей взвился на ноги и перегнулся через борт, оказался в могучих объятьях дружинника. Глаза иноземца выпучились, грозя лопнуть. Розмич, кривясь, зажал священнику рот и рыкнул:

      – Терпи! Сейчас нельзя! – И добавил громогласно: – Эй! Дайте хоть посудину какую!

      Кто-то проворный подставил ведро, и желудок Ултена смог-таки облегчить свою тяжесть. В воздухе появился отвратительный кислый запах.

      – Ну и вонища! – сказал Розмич, вытирая испачканную руку о подол монашьих одежд.

      Несчастный священник попытался отшатнуться от неотёсанного дикаря, да не смог – сил не было. Так и осел на палубу.

      Корабельщики вновь налегли на вёсла, вскоре жертвенное место осталось позади.

      И тут, как по волшебству, ветер окреп и с новыми силами уж полнил парус, освобождая мореходов от тяжкого труда.

      – А вот теперь можно и за борт! – возвестил сияющий Розмич. И добавил, кивнув на полное рвоты ведро: – И это выплеснуть не забудь.

      – Дикари! – Священник вновь позеленел, и через несколько мгновений к плеску вод добавились надрывные звуки.

      Уже позже, когда солнце покатилось на закат, а морская болезнь чуть отпустила, скотт ожил и пристал с расспросами:

      – Я знаю ваших богов. Велес, Перун, Даждьбог… но кто есть крако… кракодайл? – спросил он Жедана.

      Купец хитро подмигнул и отправил иноземца к кормчему – тот куда дольше по этим водам ходит