Человек с того смеха. Александр Каневский

удалась!

ЖИЗНЬ В ГЛАГОЛАХ

      Появилась, огляделась, удивилась, обрадовалась… Подросла, отучилась, отгулялась, отпрыгалась, отсмеялась…

      Отцеловалась, отлюбила, отгрустила, отплакалась, отрыдалась…

      Отболела, отстонала, отахала…

      Всё поняла, раскаялась, переосмыслила, решила начать сначала…

      Не успела.

      ГЛАВА ТРЕТЬЯ

      ГРУСТНОГЛАЗЫЕ ИСТОРИИ

«НА ЗОЛОТОМ КРЫЛЬЦЕ СИДЕЛИ…»

      Все любят вспоминать своё детство. А я наоборот: стараюсь его забыть. Только одна считалочка из памяти не идёт:

      «На золотом крыльце сидели

      Царь, царевич, король, королевич,

      Сапожник, портной…

      Кто ты такой?»…

      Я всегда выбирала королевича, но мама учила, что надо выбирать сапожника, потому что в наше время сапожники живут лучше, чем короли.

      За меня всё всегда решали родители.

      Когда мне исполнилось пять лет, они захотели учить меня играть на дедушкиной скрипке.

      – У ребёнка абсолютное отсутствие слуха, – определила учительница музыки, когда я ей прогнусавила «В лесу родилась ёлочка».

      – Это ничего, – успокоила её мама. – Я вам хорошо заплачу, научите её слуху.

      Видно, учительнице очень нужны были деньги – меня стали по вечерам к ней водить. До сих пор с ужасом вспоминаю эти уроки: я рыдала, скрипка визжала, а учительница лежала. Однажды усилием воли она поднялась, перевязала голову полотенцем и взмолилась:

      – Я вам хорошо заплачу, только заберите ребёнка – у меня начинается менингит.

      На этом музыка закончилась, но начались уроки иностранного языка, причём японского, чтобы всех друзей переплюнуть. Нашли какого-то самурая из Одессы, который носил кимоно и гнал самогон из риса. Он потребовал такую плату, что мама в ужасе переспросила по-японски:

      – Сикоко, сикоко?..

      Пятиклассницей я пошла с подружками на ипподром. Меня посадили на длиннохвостого красавца. Замирая от страха и восторга, я проехала на нём по зелёному полю и на всю жизнь заболела лошадьми. По ночам мне снилось, что я летаю над городом на огненном скакуне. Я умоляла маму записать меня в конноспортивную школу, но и она, и папа, и дедушка, и бабушка хором запричитали:

      – Упадёшь! Убьёшься! Сломаешь шею!..

      – Даже если ты и выживешь, у тебя будут кривые ноги, – припугнул папа.

      – А вот и нет! Все наездницы стройные!

      – Это их гримируют. А на самом деле у них ноги, как два коромысла.

      И папа процитировал мне куплет из старинной песни, в которой молодой казак приветствует свою невесту:

      «Я возвернуся с дороги

      И расседлаю коня…

      «Здравствуй, моя кривоногая,

      Ещё кривоногей, чем я.»

      Спустя годы я узнала, что песню сочинил сам папа, в соавторстве с бабушкой. Но тогда этот куплет произвел на меня впечатление, и я перестала пробиваться на ипподром. Но ещё много лет меня нельзя было оторвать от телевизора, когда показывали конные соревнования.

      Однажды, уже учась в институте, куда