В гостиной и в людской. Зинаида Гиппиус

пила кофе и рассуждала о чем-то с Корвиным.

      Без шинели и шапки Лаврентий Корвин был гораздо хуже. Бритые по-солдатски волосы чуть отливали бледным золотом. Узенький, маленький, тоненький, с немного кривыми ногами и смазливым лицом – он почти казался мальчиком. И в лице его было что-то детское, преданное, упрямое и беспомощное. Глуповатая задорливость у него быстро сменялась жалобным и покорным выражением губ. Он словно не знал, может ли сбыться, чего он хочет – и даже не знал, чего он хочет.

      Беспрестанно желая быть небрежно молодцоватым, он поправлял пояс книзу и выдвигал грудь.

      Лиза с шумом переставляла сковороды и делала вид, что – зла.

      Не смущаясь присутствием Анны Маврикиевны, Корвин возобновил прерванное объяснение.

      – Позвольте вас спросить окончательно, Лизавета Максимовна, решаетесь вы ехать в Гатчину на маскарад или же нет?

      – Сказала я тебе – отвяжись. Мое дело! Хочу и поеду.

      – Увидим это, как вы поеде!

      – А не угодно ли на лестницу? Поди, подежурь там, поплачь за дверью, а то к Агаше-толстой постучись. В маскарад, знаешь, кто меня приглашал? Знаешь? Он человек свободный, не солдат, и со средствами. Захочу – завтра повенчаюсь.

      – И мы не век солдатами будем. Через год и с нами венчаться можно.

      – Слыхала я это.

      Дверь отворилась и вошла Агаша-толстая. Днем она была не так свежа; с осени она похудела, особенно лицом; неловко сшитое ситцевое платье не красило ее.

      Она мельком взглянула на Корвина и отвела глаза.

      – А, гости дорогие! – приветствовала ее Лиза не без иронии. – Откуда с покупками?

      – Из суровской, по дороге забежала, – ответила Агаша, пришепетывая. – Вчера я мать в больницу свезла, – прибавила она без выражения особой печали, как будто речь шла о серьезном, но обыденном деле.

      Мать была у Агаши строгая, даже суровая старуха, прежней веры. Дочь любила ее, и не то что боялась, а просто привыкла без размышления и прекословия не преступать ее малейших желаний, как если б физически это было невозможно. Мать никогда не позволила бы Агаше выйти не за старовера.