Девятая пешка. Сборник рассказов. Макс Новиков

* * * * * *

      – Всё, деда, я ухожу, – сказала она однажды.

      И тяжело выдохнула. Словно подвела черту.

      Старик вздрогнул и оторвался от своих рукописей.

      – Чего? – пробормотал он, – куда это уходишь? На рынок что ль?

      – На Северо-запад, – ответила она с усмешкой, – за горную гряду.

      – Чего?… А, бес побери… – прокряхтел он, разминая затёкшую спину.

      Голос его звучал странно, словно писарь подтвердил свою старую догадку и ожидал подобного от собственной внучки.

      – Не нужно было тебе истории рассказывать. Здесь же дом твой…

      – Знаю! – она отмахнулась и сжала руки в кулаки, – здесь мой дом, да. Моя память. Моё детство. Моя сила.

      Она захлопала глазами, как ночной мотылёк перед пламенем костра, словно припоминая нечто исключительное.

      – А ещё… ещё водопад у Горного зеркала, статуи козерогов у главной скалы… А ещё здесь горы… Горы, деда! – восторженно воскликнула она, – горы – это моя любовь! Высокие гранёные скалы, а вдалеке у самого горизонта их целое множество. И белоснежные вершины, такие, словно кто-то их солью посыпал!

      – И чего же ты? Прочь от своей любви уедешь? – насмешливо спросил старый летописец, – кто ж так делает?

      Девушка захотела что-то ответить, но слов у неё не нашлось, и она с грустью потупила взгляд.

      – Кто ж тебя по дороге-то защитит?! Как же ты пойдёшь вообще?

      – Пойду, – упрямо ответила она, – не волнуйся за меня…

      – Ну, вот ещё! – запричитал дед, бросив перо, – будут у тебя свои дети-внуки, посмотрю я на тебя, когда тебе скажут «не волнуйся»!

      – Всё лучше, чем оставаться здесь! – в сердцах воскликнула девушка, гордо подняв голову, а её голосом словно заговорил дух гнева, – это место изменилось! Сильно-сильно изменилось! Там, где раньше было благополучие, теперь нет ничего. И даже погода! Погода меняется! Вспомни, лет пять назад, как дождливо было осенью, а сейчас горные ручьи пересыхают, пастбищ нет.

      Она ненадолго замолчала, чтобы протереть намокшие глаза.

      – Нет, деда… теперь это проклятый край. Проклятый… Все эти чужаки, которые сюда пришли, эти наёмники, которые всегда-всегда здесь были! У них словно вместо сердец камни и злой песок! Эти грабежи, эти пожары! Палёные мясники. Ненавижу! Я не могу так! Не могу с ними! Я их боюсь! Почему я должна кого-то бояться в своём доме?! Нет… я должна уйти. В родном доме не должно быть места для страха.

      Летописец насмешливо посмотрел на неё.

      – Что-то я не припомню, чтобы ты сильно далеко от порога этого дома уходила… ну, и когда ты собралась идти? Может, просветишь меня?

      Иза поджала губы. Она не любила этот снисходительный тон.

      – Скоро.

      – Знаешь внучка, что тебе скажу… у каждого должно быть своё место, – отчего-то грустно и очень уверенно заговорил летописец, – ты родилась здесь. И жить