Путь Меча. Генри Лайон Олди

не к земле, а чуть вперед, будто пытаясь увлечь за собой.

      Куда? В кузницу? Ну что ж, пошли… хватит думы думать.

      «И правильно! – неожиданно подтвердил внутри меня чей-то голос, похоже, принадлежавший Друдлу Муздрому. – Дуракам много думать вредно – так и поумнеть недолго!»

      Я внял дельному совету, опустил меч на смятую постель и принялся одеваться. К счастью, одежда была не в пример проще той, к которой я привык, так что я управился с ней и одной рукой. Потом я снова взял Единорога – и заколебался.

      Ну зачем он мне нужен в кузнице? Буду, как дурак… а без меча, значит, буду умный?

      – Бери-бери, – посоветовал от порога молчаливо ожидавший Коблан. – Пускай тоже поприсутствует… чай, не чужой.

      Я с недоумением посмотрел на кузнеца, а потом махнул рукой (той, укороченной) – мы, дураки, народ странный, даже друг друга не всегда понимаем…

      6

      Моя будущая рука лежала рядом с наковальней на старом потертом табурете – кажется, это на нем я сидел вчера, дожидаясь появления Коблана. Вокруг табурета были расставлены маленькие колышки на круглых блюдцах-основаниях, между ними натянуты веревки с множеством узлов и обрывков пергамента, напоминавших бумажные деньги для поминовения усопших предков; а по углам табурета горели четыре тоненькие свечи черного воска, и рядом с одной из них – плошка с маслом, где плавал крученый фитилек.

      Несколько раз раньше мне доводилось присутствовать в кузнице при ритуале рождения клинка – правда, в самом конце этого ритуала и недолго, – но там все было по-другому. Да и то сказать, клинок ведь – не рука… и кузнецы там нормальные были, и заказчики…

      Я повесил Единорога на один из свободных крюков, споткнувшись и отбив себе большой палец ноги о лежавший у стены двуручный гердан – тяжелую шипастую палицу с головой, подобной гигантскому кокосовому ореху. Судя по размерам гердана, орудовать им мог один лишь Железнолапый, и то сперва хорошенько хлебнув своего любимого вина.

      В горне уже калились те самые штыри, которые Коблан вчера выкопал в своем «царстве металла». Я надеялся вскоре выяснить, что кузнец собирается с ними делать.

      – Пока стой и смотри, – неприветливо распорядился Коблан. – Или можешь присесть. Если найдешь куда. Нет, лучше все-таки стой…

      И тут же, напрочь забыв обо мне, он сунулся к горну, чуть не влез внутрь и немедленно обругал ленивого – на его взгляд – подмастерья за то, что тот слабо раздувал огонь. Мехи зашумели более ретиво, Коблан хмыкнул, подкинул в горн угля, поворошил кочергой и еще раз обругал подмастерья – по-моему, просто так, на всякий случай.

      Потом подошел к наковальне, некоторое время наблюдал за действиями двух других своих помощников (те колдовали над какими-то обрезками), слегка скривился, но ничего не сказал – дал им закончить и положить заготовку в горн.

      После чего сказал им все – и очень подробно, с красочными отступлениями.

      Отведя душу, мастер сам взялся за дело: с неожиданной для его телосложения резвостью ухватил