Дрейфующая станция СП-40 бис. Андрей Сулацкий

сюрреализм!

      Алексею почему-то сразу привиделись словно кадры древнего беззвучного чёрно-белого кино: сани, запряжённые лохматыми низкорослыми саврасками и гружёные брёвнами где-то, в другом месте, срубленных и потом разобранных изб… кудлато-бородые мужики в зипунах… нет, по погоде – в тулупах, на ногах – валенки и такие, ну… домотканные полосатые штаны. На головах эти… как их… во! – треухи… За поясами топоры. В карманах – водка и закуска. С шутками-прибаутками разгружают сани, и венец за венцом собирают срубы… Для полярников на льдине… “Ага!… Да, ну, полный бред!” Что-то в этих трёх срубах не вязалось с пасконно-суконным “кино”. А, вот, что! Видели вы когда-нибудь старую потемневшую от времени избу? Она же не равномерно тёмная, а где-то темней, где-то светлей, где – серая всех оттенков, где – почти коричневая, брёвна – в продольных трещинах, торцы брёвен – так и вовсе словно погрызенные, венцы нижние просевшие, а где и подгнившие, отчего стоит такая изба слегка, а часто и не слегка покосившись. Эти – нет! Не таковы. Брёвна словно оцилиндрованные, одно к одному, ровного тёмно-коричневого цвета. Всё строго параллельно-перпендикулярно. Новьё! Да, и общий стиль строений какой-то не русский, а словно западноевропейцы для условий Сибири пытались дом построить, исходя из своих теоретических представлений. И печных труб нет. Но надёжно сколочено. Немцы, должно быть, рубили-делали… Тут же перед мысленным взором младшего лейтенанта возникло другое “кино”: пароход с жёлтыми бортами, красной надстройкой и чёрной трубой выгружает разобранные избы… или, вот, ещё лучше – грузовой самолёт с натовской розой ветров открывает аппарель – и оттуда снова избы, избы… “Фильм-пародия, одно слово… Что-то не пойму я никак об этих срубах ничего”, – мысленно, но безнадёжно вздохнул Левшаков.

      – … странная станция. А ещё скворечника не наблюдаю, – долетел до Алексея самый конец фразы Чайки. Невольно сорвался вопрос:

      – Какого скворечника?

      – Ну, как какого? Туалета, конечно. Нет его. Ни классического скворечника, ни снежного, как раньше на станциях делали. Вот, не верю, что он у них тут в каждом балкé имеется. А наружного – совсем нет. Что они “за угол” по нужде ходили? Морозили там себе… всё, что можно в таких случаях отморозить, – ответил Чайка, смягчая свою речь ради слушающей его Кати. И продолжил, – Больше всего мне это хозяйство декорации к фильму о доблестных полярниках-зимовщиках напоминает. В общем, я уверен, что ни одной живой души сейчас на этой станции нет: ни людей, ни зверей.

      – Резонно, – согласился Берг и тут же обратился к Левшакову, – Алексей, Ваша помощь требуется в выборе места для посадки. Знаю, у Вас есть опыт подготовки ледового аэродрома на Франца-Иосифа. Идёмте к пилотской кабине. С лётчиками посоветуемся.

      У раскрытой двери в пилотскую кабину Алексею, как он понял, был устроен очередной экзамен.

      Берг:

      – Что Вы думаете о возможности посадки вблизи этой станции?

      Алексей:

      – В непосредственной