Суровый век. Рассказы о царе Иване Грозном и его времени. Сергей Алексеев

на должность.

      И в усадьбе бояр Кологривовых всё тот же – о должности – разговор:

      – Нам, Кологривовым, место сие уготовлено. Кому, как не нам. Кто же знатнее, чем мы, Кологривовы? Нет рода древнее, чем мы, Кологривовы. Нет рода богаче, чем мы, Кологривовы. Не допустит Господь, не допустит, чтобы нас обошли на должность. Первое право – наше.

      Собрались вместе затем бояре в высшем совете, в Боярской думе. Решали вопрос о должности, о хорошем служебном месте, то есть, как в старину говорили, «местничали».

      Рядили бояре. Гудели. Шумели. Кричали. Обиды старые вспоминали.

      Не кончились ссоры речами, глотками. Дело дошло до рук.

      Таракановы вцепились в бороды Бородатовых.

      – Мы важнее!

      Бородатовы – в бороды Кологривовых.

      – Мы важнее!

      Кологривовы за грудки трясли Таракановых.

      – Мы самые, самые, самые важные!

      А так как были ещё и другие, которые о той же мечтали должности, то превратилась Дума в кромешный ад.

      Накричались. Вспотели. Охрипли бояре.

      Решился всё же вопрос о должности. Нашёлся самый из них дородный. Он и занял высокий пост.

      А умён ли?

      А смышлён ли он?

      А умел ли в делах служебных?

      Об этом не было речи. Не это, по боярскому разумению, главное. Не по уму, не по делу – по чину ступай на должность.

      О, бедная, бедная, бедная должность!

      Молодой князь и бояре

      Невзлюбил юный князь Шуйских, возненавидел. Немало обид и унижений перенёс от них молодой Иван.

      Самолюбив, памятлив на обиды великий князь. Не простится боярам прошлое.

      Ещё в тот год, когда князья Шуйские выступили против князя Бельского, один из приближённых Бельского спрятался от преследователей в спальне спящего Ивана. Ворвались сторонники Шуйских в спальню, разбудили, перепугали мальчика.

      На всю жизнь запомнилась Ивану IV эта ночь. И топот чужих ног, и крики, и собственный страх.

      Запомнил Иван и тот день, когда в одну из комнат великокняжеского дворца вошёл князь Иван Шуйский, бесцеремонно уселся на лавку, опёрся на постель Иванова отца, великого князя Василия III, даже ногу на неё положил.

      Глянул на князя Ивана Шуйского исподлобья маленький Иван, глазёнки налились гневом.

      Самолюбив, памятлив на обиды великий князь. Не простится боярское непочтение.

      Укрепив свою власть, Шуйские и вовсе перестали считаться с мнением Ивана. Однажды другой князь из рода Шуйских, Андрей, будучи в хмельном состоянии, даже руку пытался поднять на молодого князя.

      Не думали бояре, что подросток князь неожиданно проявит крутой характер. Терпел, терпел Иван. И вдруг… Случилось это из-за Фёдора Воронцова. Приблизил к себе Иван боярина Фёдора Воронцова. Милым он оказался ему человеком.

      Видят Шуйские: молодой Иван всё время рядом с Воронцовым держится. При разговорах с другими всё о Фёдоре Воронцове говорит.

      И умён Воронцов. И красив Воронцов.

      И характер – не злой, а ласковый.

      Заволновались Шуйские. А вдруг из-за такого к нему внимания Фёдор