Однополчане. Спасти рядового Краюхина. Валерий Большаков

досок.

      Неожиданно тьма, зиявшая по ту сторону портала, исчезла, и вместо межвременного канала Исаев увидел грубые дощатые полки – непонятную раму тут использовали, как стенной шкаф.

      Дожевывая мясо с булкой, Марлен осторожно высунулся из землянки наружу. Было тихо – и смердело трупами.

      Вон мертвец в растерзанной красноармейской форме, и вон еще… У самого холма чернел остов сгоревшего грузовика «Опель».

      Исаев криво усмехнулся: «Добро пожаловать в сорок первый!»

      Глава 5

      Первая кровь

      Марлен чувствовал себя странно. Он в одно и то же время и хотел тут находиться, и рвался назад. Время…

      В том-то и дело, что оно не было одним и тем же – за теми полками, что разгородили непонятную железяку, шло будущее, а здесь, вокруг него, тикало прошлое. И железяка ли это?

      Вздохнув, Исаев подавил в себе малодушие и прошелся по поляне. Он искал оружие.

      Это простое, хотя и непривычное занятие успокаивало, отвлекало от того, что произошло. Они ушли из мира XXI века, из своего настоящего, которое ныне будущее для них.

      А истинное «сегодня» – вот оно, вокруг.

      Лето 1941-го. СССР. С ума сойти…

      Подобрав винтовку со штыком, Марлен обрадовался сперва, но быстро разочаровался. Мало того что приклад треснул, пробитый пулей, так еще и патронов – йок. Ну, хоть штык…

      Пуля, она ж дура.

      – На, держи, – сказал Исаев, протягивая «ППШ» Виктору, – тебе нужнее.

      Тимофеев бережно взял автомат, взвесил его в руке.

      – Тяжеленький…

      – Сам ты тяжеленький! Шесть кэгэ. Немецкий «шмайссер» весит почти столько же, когда не заряжен, а тут патронов в два раза больше, чем у «МП-40». Чуешь?

      – Чую. Мне реконы фотки старые показывали, так там эсэсовцы с нашими «ППШ» позировали! Представляешь?

      – Заценили, значит…

      – Слушай, на тогда. – Витька вытащил «наган» и протянул Марлену.

      – Ага…

      Исаев сунул револьвер за пояс.

      Вдалеке глухо загремела канонада.

      – Слышишь? – негромко спросил Исаев.

      – Война! – шепотом сказал Тимофеев.

      Марлен поглядел на него. Вибрирует… А он сам?

      Исаев подумал и честно признался себе: страшно. Здесь ведь и убить могут…

      Словно перебарывая в себе боязнь, он резко сказал:

      – Пошли!

      И они пошли. На восток, к линии фронта. Оставив Стодолище в стороне, Марлен зашагал в направлении Лысовки и Старинки – куда выйдет, туда и выйдет.

      На экране планшета все было понятно, кроме направлений движения немецких и советских частей – синие и красные стрелочки сплетались и расплетались весьма замысловато.

      – Гудит что-то… – неуверенно сказал Виктор.

      Исаев прислушался – и бегом кинулся под укрытие деревьев.

      – Сюда! Живо!

      Прижавшись к раскидистому дубу, Марлен выглянул, замечая в небе силуэт двухмоторного самолета. Он громко гудел, перелопачивая воздух лопастями двух винтов, на киле у него корячилась свастика, а по крыльям пластались черные кресты.

      Сердце