Ягоды страсти, ягоды смерти. Татьяна Гармаш-Роффе

порепетируем вместе?»

      Влад начал было отвечать, что, мол, это вопрос нюха и Даша ничем тут не поможет... Как вдруг запнулся.

      После той попытки с месяц назад ее поцеловать, после ее испуга, непонятного ему до сих пор, он решил: всему свое время. Нельзя ее торопить. Природа так устроена, что ей нужно время на вызревание: должен вызреть росток, должен вызреть бутон, должна вызреть ягода... А потом должно вызреть вино. Торопить этот процесс нельзя, просто бессмысленно: мы не властны над природой! Нужно уметь ждать.

      И он подождет, пока Даша вызреет!

* * *

      И вот сейчас ему показалось, что она...

      Он не был уверен, но ни за что в мире он не упустил бы этот шанс. Пусть ему завтра предстоит сложный день, пусть он собирался сегодня лечь пораньше, чтобы быть в форме...

      – Приезжай ко мне. Порепетируем, – ответил он.

      – А бардак в квартире, он больше не служит препятствием? – съехидничала Даша.

      Он рассмеялся:

      – Не служит!

      Даша ощутила, как громко бухнуло сердце.

      Она наказала сердцу не бухать и поехала к Владу.

* * *

      ...Скромная однокомнатная квартирка, скупо обставленная, – съемная.

      Влад налил им понемножку вина: «Завтра сложный день, – сказал он, – так что ограничимся одним бокалом».

      Она вдруг почувствовала себя совершеннейшей свиньей: у Влада завтра действительно СЛОЖНЫЙ день, и она совсем ему тут некстати!

      Почему эта мысль не посетила ее раньше? Она эгоистка, она не подумала о нем – она думала только о себе!

* * *

      Естественно, подобная мысль все испортила.

      Даша все же попыталась быть умной и конструктивной. Попыталась сказать что-то дельное.

      – Когда ты в ресторане представляешь вина, то ты заранее уверен, что они никому не нужны... И у тебя на лице иногда появляется такое высокомерно-брезгливое выражение, закрытое, отстраненное... Оно не на пользу тебе, твоему имиджу, – говорила она, чувствуя, что все это мимо, мимо!

      Влад взял через стол ее ладонь и сжал ее.

      – Но когда ты говоришь о винах слушателю, в которого ты веришь, – добавила она, – как мне, например, в нашу первую встречу, то ты становишься невероятно одухотворенным, и невозможно – просто невозможно! – не влюбиться в эти твои вина... Понимаешь? Ты не должен думать о тех, кто пришел на дегустацию или на конкурс ради престижности... Ты должен думать только о своем увлечении, увлеченности! И тогда вместе с тобой увлекутся ВСЕ!

      – Ты... ты даже не представляешь, какую важную вещь мне сказала! Спасибо тебе, Даш!

* * *

      На самом деле ничего важного она ему не сказала. На конкурс придут настоящие знатоки, и перед ними не нужно будет «делать лицо». Даша права в том, что с клиентами ресторана у него действительно мелькало раздраженное выражение... Но он это знал. Знал и пытался избавиться от него, пытался наклеить на лицо требуемую улыбку...

      Удавалось слабо. В ресторан крайне редко приходили истинные ценители, – обычно это были десантные корпоративные вылазки, оплаченные фирмой-мамой.

      Вот когда ему все же удастся скопить денег и открыть свой дегустационный бар, то тогда