Темная душа: надо память до конца убить. Ирина Павловна Токарева

не бросать наедине с мертвым булыжником, которого она звала ласково «старик».

      Ему показалось, еще секунда, и девушка убежит, спрячется за «старика». Он пошел медленнее. Она стояла на месте.

      – Петух очень большой. И страшно прожорливый, – приветливо заговорил Бойс, – ему надо много проса. Вот увидишь, наступит утро, петух выйдет пастись и склюет все звезды в мгновение ока.

      – Новой ночью Господь снова рассыплет просо! – девушка глянула мимо него. – Вот увидишь!

      – Все так и будет, малышка. Ты большая умница.

      Личико, напоенное безмерным очарованием, обратилось к нему. Черты его были исполнены утонченной красоты. Бойс оробел. Попытался, но не смог сравнить ее красоту ни с чем – все сравнения показались бледными. В блуждающем взоре жила ночь и плескался лунный свет. Луна горела на прядях волос, обрамляющих это изысканное лицо. Он исступленно изучал его и запоминал, и вдруг понял – она смотрит ему прямо в глаза. Свет, излучаемый ею, потек в него. Его заморозило изнутри, он почувствовал, что умирает. Но девушке вздумалось улыбнуться. И стало горячо.

      – Мы … найдем твою маму, – Бойс запнулся, – Вон там. Где шумно. Ты пойдешь со мной?

      – Кто ты? – ответила она вопросом на вопрос.

      – Я Бойс.

      – Ты – Бойс. Я – Катриона.

      – Ты – Катриона.

      Она кивнула. Протянула руку, прижала широкий рукав к кровоточащей царапине у него на шее. Он не стал сопротивляться, боясь спугнуть девушку. От нее пахло цветущей яблоней.

      – Пойдем искать маму, Катриона.

      – Мама танцует. Я убежала, танцую здесь. Старик скучает без меня.

      – Старик устал. И ты устала, Катриона. Я отведу тебя к маме, нельзя от нее убегать.

      – Ты отведешь? – взгляд серебряных глаз вновь устремился на него. Бойс почувствовал, как его пронизывает дрожь. Недавний страх возвращался.

      – Отведу.

      – Идем, Бойс, – девушка сама потянула его в сторону холма. Проходя мимо обалдевшего Милле, прозвенела, – соловей поет для любимой.

      – Джон Милле, – представил друга Бойс.

      – Любопытный Джон, – заключила Катриона. – Он подглядывал. Милле любопытен.

      Втроем они поднялись на холм. За время их отсутствия здесь мало, что изменилось. Катрионе не нравилась громкая музыка. Она встала, отвернувшись от танцующих. Пламя костров заиграло на льняных локонах, окрасив их в жаркое золото. Бойсу волей-неволей пришлось остановиться, потому что девушка крепко сжимала его руку маленькой ладошкой.

      – Где искать ее мать? – спросил он, шаря глазами по веселящейся толпе.

      – Понятия не имею, – недовольно ответил Милле, которому не нравилась создавшаяся ситуация, – Ты здесь родился, должен знать местных, тебе и карты в руки.

      – Хорошо, постой рядом с ней, я постараюсь скорее вернуться. Малышка, отпусти меня, побудь с Джоном не долго. Я приведу твою маму.

      Катриона не отреагировала на его просьбу. Бойс стал деликатно освобождать свою ладонь. Пальцы девушки сжались крепче.

      – Не уходи, – попросила она и посмотрела ему в глаза, опять.

      – Не