Темная душа: надо память до конца убить. Ирина Павловна Токарева

картины есть в нескольких частных коллекциях. С некоторых пор я их изучаю. Создаю каталог, в который войдут работы художников-основателей Братства Прерафаэлитов. И Бойса в том числе. Каталог почти готов. Но в нем нет Ундины. Она упоминается в архивных записях, разок всплыли эскизы картины. Но самой ее нет. Я ищу ее, пока не найду, последняя страница каталога останется пустой.

      – По твоим словам, нарисовавший ее Бойс – гениален, но широкой общественности не известен, – заметил Джерри. – Это не логично, Кэт. Прерафаэлит, говоришь? Британец? Мы, британцы, предпочитаем знать своих героев…

      – Полностью согласна, – кивнула Кэт, – не знать художника, такого как Бойс – преступно. Но он неизвестен. Что он был за личность? Где он жил? Нет даже мелких деталей его биографии. Только имя – Бойс, и несколько картин потрясающей красоты, подписанных этим именем. Если Ундина – фантом, то ее создатель еще более призрачен. Есть версия, что Бойс – это псевдоним. Но кто скрывался за ним?…

      – Да уж, загадок – море. Как ты собралась их разгадывать? Есть зацепки?

      – Хм, – Кэт закрыла блокнот, постучала ногтями по тисненой обложке, раздумывая. И снова раскрыла, показав Джерри фотографию, лежавшую между страниц, – Это фото я из-под полы сделала в Саутгемптоне, в галерее Millais, посвященной художнику Джону Милле, c риском заплатить заоблачный штраф. Из письма становится ясно, что картина завершена. Автор письма говорит, что видел ее. Его описание полотна полностью совпадает с существующими зарисовками.

      – Дай взглянуть, – он взял фотографию письма, прочел первые попавшиеся на глаза строки «…как Венера Боттичелли, но гораздо более прекрасная. Прекраснее в десятки тысяч раз. Она источала свет, переливалась и играла, как лучик солнца играет на подернутой рябью воде. Она была живая. Клянусь тебе, я …» …Какая-то белиберда.

      – Письмо хранится в папке, недавно найденной неизвестно где и переданной на хранение в музей Millais, – Кэт забрала фото, – Помимо этого письма, я ознакомилась еще с кое-какой корреспонденция, которую нашла там же – в папке. Письма, приходившие на имя Милле из Шотландии. Из поместья – тут внимание – Тэнес Дочарн. Ты понимаешь меня, Джерри? Художнику-прерафаэлиту Джону Милле писали из Тэнес Дочарн. Писала женщина. Рассказывала о своем сыне Лайонеле, о его пошатнувшемся здоровье. В одном письме есть такие слова: «Отец по-прежнему настроен враждебно по отношению к занятию сына, нет причин думать, что мнение его поменяется. Смиритесь с этим, Джон. Боюсь, реализовывать задуманное вам придется без Лайонела»… Она обращается к художнику, Джерри, которому в ту пору было двадцать лет – самое время зарождения Братства. Понимаешь, к чему клоню? Боюсь делать скоропалительные выводы, но, похоже, призрачный Бойс и этот Лайонел из Тэнес Дочарн – одно лицо!

      – Тэнес Дочарн, – хмыкнул Джерри, – Лайонел… Слушай, я хорошо знаю Тэнес Дочарн и тех, кто живет в поместье. Никаких художников в роду МакГреев в помине не было. Там все куда более прозаично – эль и виски.

      – Ты уверен? – Кэт заметно помрачнела.

      – Абсолютно. Там