Вижу поле. Владимир Буров

Какой-нибудь невинно осужденный еще шарахнет в спину из ППШ.

      – А что, есть невинно осужденные? – спросил Борис.

      – Ты чем слушал? – спросил Эвенир. – Я тебе русским языком сказал:

      – Мы берем только невиновных, так как, – объяснил я тебе, – виновные сами от страха попадутся.

      – Я думал, это магаданская шутка.

      – Шутки в детском саду закончились, мил человек. При царе.

      Они стучат себя в грудь, и пытаются доказать следователю, что невинны, аки агнцы небесные. И некоторые, особенно молодые, дознаватели, бывает, выходят из себя. Как будто следователь должен за него, правдолюбца и сукина сына, придумывать ему вину. Сам блядь думай, сам блядь думай! – и стучит, бывало, приговоренного головой об стол.

      – Кто же ж всю эту херню придумал? – с сомнением спросил Борис.

      – Сама жизнь, милок, и придумала. Сама.

      – Куда мы только катимся?

      – Так никуда. Стоим, можно сказать, на месте. Находимся в состоянии абсолютного покоя и равномерного и прямолинейного движения. Как давно сказал Макиавелли:

      – Разделяй всех невиновных на не виновных и виновных. А после этого властвуй. Так что ничего нового. Все это уже было, было, было.

      2

      – Товарищ Первый, – сказал Борис, когда его, наконец позвали на кухню.

      – Не торопись, парень, сунуть тебя головой в горячий соус я еще успею. Честно, я могу, можешь не сомневаться.

      – Да я и не сомневаюсь. Только это:

      – Почему на кухне, а не в приемном покое вы меня встречаете?

      – Не привык на кухне-то? А, между прочим, так делает вся мафия. А они живут не хуже нашего. Так что привыкай. Здесь я принимаю самый лучших людей. Героев. А ты герой, так как… – Первый помешал ложной соус, попробовал его языком, потом на вкус. – Попробуй, как?

      – Вкусный, – сказал Борис, облизав ложку, которую держал Первый.

      – Возьми эту ложку себе, а мне принеси другую. Кстати, ты знаешь, что находишься на Малой Даче?

      – Я думал, это Ближняя.

      – Это одно и то же. Так просто, разные дураки называют по-разному. Говорят, для конспирации. Я не понимаю:

      – Кто? кого, мне, мать вашу, бояться, а?

      – Конечно. В том смысле, что наоборот, вас все должны бояться.

      – Неплохо замечено. Знаешь, что? Говори мне ты. Можешь?

      – Ладно, буду. И кстати, товарищ Первый, выпить-то у нас есть что-нибудь? Что-нибудь хорошее?

      – Разумеется, друг мой. Киндзмараули, Хванчкара! Чего будэшь? Ну, говори!

      – Щас. Ни по эту, ни то ту, – Борис задумался, – а по эту слепоту. Считаю, товарищ Первый, хочу взять втемную, чисто наудачу. Так-то я в этих винах не разбираюсь. Все больше спирт да водка. А вино только по праздникам только на Ближней, а может, когда случится, и на Дальней вашей даче.

      – А ты знаешь, где моя Дальняя Дача? В Магадане.

      – Это шутка?

      – Нет. Так, что, Боря, и не просись туда, не надо. Там в футбол не поиграешь.