Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1. Игорь Соловьев

однако при всем при это было серьезно, это означало начало тихого, но решительного сопротивления. Дядя Генри говорил, что этот жест Антуан унаследовал у своего отца – и снова сердце кольнуло жалостью. – Профессор, а что если я скажу, что не хочу быть ученым? Что мне неинтересно сидеть в пыли библиотек, что я не верю в теорию общественного блага, участия и малых дел? Что я не верю сенаторам и политикам и что я не вижу ровно ни одного интересного занятия – кроме службы в Ордене? Где, как не там, я могу увидеть, своими глазами, а не по книжкам – каков мир на самом деле? – Поверьте, книжки не врут – это наука, и каждый факт в любом учебнике перепроверен многократно… – Не знаю, – упрямо мотнул головой Антуан. Сейчас он был похож на глыбу, несдвигаемую и непреклонную, – но я могу сказать наверняка, что просто не хочу больше книг. Я не верю в безопасность, я не верю в то, что время Тьмы ушло навсегда. – Но, Антуан, оно ведь действительно ушло! С тех пор, как Возрождение выстроило новый мир на обломках старого, мы не вели крупных войн, а за последние полвека, даже чуть больше, не вели войн вообще! Человечество извлекло главный урок из Войны! Темная магия уходит из мира, и статистика подтверждает ежегодное снижение преступлений… – И ежегодный рост самоубийств, – упрямо возразил Антуан. – Вы смешиваете в корне разные проблемы! Преступность и темная магия побеждаются – пусть пока не до конца, но я уверен, в этом веке Орден станет просто излишеством. И я скажу так – все институты власти, где организованно учат насилию – это наши настоящие враги. Много, неисчислимо много раз они, под предлогом защиты народа, брали власть и устраивали тиранию, такую, что гибло людей куда больше, чем от рук тех, от кого они якобы защищали…

      Элли не выдержала. – То есть, надо просто уплатить небольшую жертву в виде отдельных людей, которые погибнут от действий преступников, раз это поможет сохранить общественный строй от возможности тирании? Что ж, – ее голос зазвенел, – я свою уплатила. Антуан тоже. А вы?

      Профессор Томашевский слегка побледнел. – При всем уважении, – начал он мягко, но с затаенным, как показалось Элли, раздражением, – я очень, очень сильно скорблю о вашей потере. Но мы все же ведем дискуссию, и я не могу говорить против объективности. А она свидетельствует, весьма упрямо, что подобные вашему случаи – это дикая, невероятная, жестокая случайность. Мы не можем предотвратить все на свете – по крайней мере, пока. А вы, как ни прискорбно, все-таки стараетесь привести пример к крайности, преувеличить факты… – То есть, родители Элли и Антуана были всего лишь «слегка убиты»? – заговорил вдруг Алекс, – и Элли очень редко приходилось видеть его таким – с раздувающимися ноздрями, сверкающими глазами. – И на самом деле, все не так страшно, и в среднем – они живы, ведь это такая редкость?

      Кошачьи глаза Лорейн на мгновение впились в лицо Алекса – с удивлением, и тонкие брови на секунду приподнялись.