Кошки-мышки (сборник). Вера Каспари

на меня, моя девочка, я с тобой. Пусть тебя обвиняют, мы будем сражаться. – Он возвышался надо мной, стоял с высоко поднятой головой, расставив ноги и засунув руку за борт пиджака, совсем как Наполеон на портрете. – В моем распоряжении, Лора, есть любое оружие: деньги, связи, известность, моя газетная колонка. Начиная с сегодняшнего дня сразу в нескольких газетах выйдут восемьдесят очерков, посвященных делу Лоры Хант.

      – Уолдо, пожалуйста, – умоляюще произнесла я. – Пожалуйста, ответь, ты тоже думаешь, что я виновна?

      Он взял мою руку холодными, влажными от пота ладонями и сказал мягко, будто обращаясь к больному капризному ребенку:

      – Какое мне дело, виновна ты или нет, если я люблю тебя, дорогая?

      Все казалось ненастоящим – сцена из викторианского романа, да и только. Я, хрупкое беззащитное создание, сижу, как несчастная, попавшая в беду женщина из далекого прошлого. Зато Уолдо выглядит сильным и уверенным, защитником, ободряюще сжимающим мою руку.

      – Лора, ты думаешь, я стану тебя за это презирать? Или обвинять? Ни за что! – Он еще крепче сжал мою руку. – Напротив, я тебя обожаю, как никогда раньше. Ты будешь моей героиней, Лора, моим величайшим созданием. Миллионы людей прочитают о тебе и полюбят тебя! – Слова так и слетали с его языка. – Я сделаю тебя еще более знаменитой, чем Лиззи Борден![34]

      Он говорил озорным тоном, словно отвечая на вопрос в какой-нибудь салонной игре: «Что бы вы сделали, если бы Лору Хант обвинили в убийстве?»

      – Пожалуйста, веди себя серьезно! – попросила я.

      – Серьезно!.. – Он подхватил это слово и бросил обратно, передразнивая меня. – Ты достаточно много читала Уолдо Лайдекера, чтобы знать, насколько серьезно я отношусь к убийству. Это мое любимое преступление, – добавил он.

      Я вырвала руку, вскочила и ушла в другой конец комнаты.

      – Вернись, моя прелесть. Отдохни. Ты очень взволнована. Неудивительно, дорогая, стервятники так на тебя накинулись. Шелби с его драгоценной галантностью, и этот сыщик, который так и видит себя во всей красе на первых полосах газет. Они бы с радостью уничтожили твое самоуважение, извратили бы отвагу твоей страсти.

      – Значит, ты уверен, что я виновна.

      Фосфоресцирующий свет придавал коже Уолдо зеленоватый оттенок. Наверное, мое лицо тоже покрывала болезненная бледность страха. Я почти украдкой потянула за шнурок лампы. Электрический свет разогнал тени, моя комната вновь обрела реальность. Я увидела знакомые очертания массивной мебели. На столе стояли розы тетушки Сью – алели на фоне светлой стены. Я вытащила из вазы одну розу, прижала прохладные лепестки к щеке.

      – Скажи, Уолдо, ты считаешь, что я виновна?

      – Я вижу перед собой великую женщину. Мы с тобой живем в ненастоящем, выхолощенном мире. Между нами говоря, на свете мало душ, достаточно сильных, чтобы совершить насилие. – Он произнес последнее слово с нежностью, воркующим голосом любовника в постели. – Насилие придает страсти убедительность, о прекраснейшая! Ты не мертва, Лора, ты – сильная, живая женщина, которая жаждет крови.

      Красные

34

Лиззи Борден, Lizzie Andrew Borden (1860–1927) – гражданка США, которая стала известной благодаря знаменитому делу об убийстве своего отца и мачехи, в котором её обвиняли. Несмотря на большое количество доказательств вины, она была оправдана. До сих пор её дело вызывает самые различные толкования и споры.