Сегодня – позавчера. Испытание огнем. Виталий Храмов

Ты арестован.

      – Я в курсе, товарищ политрук. Более того, я осуждён за подобные неоднократные живодёрства к «шурочке». Арестовывай, отправляй в тыл, меня посудят-посудят и присудят штрафроту. А пару месяцев я в тепле посижу.

      – Я тебя сейчас на месте шлёпну!

      – И через месяц присоединишься к ним. Пройдёшь моей дорогой. До «шурочки». Выпиши себе билет в один конец.

      – Можно подумать, у тебя есть обратный билет.

      – Есть, конечно. Я заговорённый, политрук. Меня нельзя убить.

      – Посмотрим! Встать в строй!

      Этим всё и закончилось. Теперь, правда, все сторонились меня, Сивый смотрел звериным взглядом, но мне было плевать. Меня больше волновала боль в колене от многочасовой пешей прогулки.

      Кого только не было в рядах штрафников! Настоящий зоопарк. Но описывать не буду – скучно это.

      Мы шли по пробитой в сплошном снежном насте дороге. Сугробы отвалов образовали белые стены по сторонам метра в два высотой. Шли штрафники по четверо в ряд, плотно прижавшись друг к другу – так теплее. Только я шёл теперь один, последним – все сторонились психа. Младший политрук шёл впереди колонны, позади меня на трёх санях ехал заградотряд – дюжина бойцов КВ НКВД с тремя «дегтярями». Кстати, нормальные ребята. За шмат сала согласились везти мои пожитки – брезентовый мешок с «доспехом», разгрузкой и ещё некоторыми вещами. Изредка мы с ними переговаривались, хотя не положено.

      Последним я шел не специально, а из-за больного колена. Ещё несколько дней назад оно не болело, но три дневных перехода растеребили рану. За последний час со мной сравнялся коренастый штрафник. Конвоиры прикрикнули на него, но он сослался на сломанные рёбра, и от него отстали. Он шёл, закусив губу, с болью в глазах. Похоже, что не врал.

      – Как это тебя угораздило?

      – Сопротивлялся.

      – А-а, понятно. Потоптали. За что в штрафники угодил?

      – За убийство.

      – Во как! И кто же лишним на земле был, по-твоему?

      Боец бросил на меня злой взгляд:

      – Он заслужил.

      – Хорошо хоть так. Это лучше, чем по пьяни да случайно. Тебя как звать-то, коллега?

      – Иван. А почему коллега?

      – Я – Виктор, тоже душегуб.

      – Я видел.

      – Ты давящую повязку на грудь сделал?

      – Зачем?

      – Понятно. Не сделал. Вот и мучаешься. Я однажды тоже сломал ребро. Случайно. Ох, и мучился! А потом в больнице утянули – полегче стало. Даже на работу вышел. На вот, жевни.

      Я достал из-за пазухи кусок отогретого сала, отхватил половину и дал Ивану. Он вцепился в сало, как неделю не евший. Того и гляди зарычит, как голодный пёс. М-да, нелегко ему пришлось.

      – Откуда сам? – спросил я его.

      Он опять посмотрел на меня злобно.

      – Да мне по барабану, если честно, можешь не отвечать. И чем я тебя так разозлил?

      – А разве чекистам не положены отдельные штрафбаты?

      Я рассмеялся:

      – Какой же я чекист? Я – истребитель танков. Нас осенью в спешке сформировали,